Нулевой километр - Евгения Стасина (2018)

-Мать? - переспрашиваю еле слышно, и машу рукой Дарине, безостановочно жмущей на клаксон. Не перестанет, лично её задушу. - О чем ты?

И какое я, вообще, имею отношение к матери Бирюкова? Я её даже в глаза не видела!

-О том! У мамы Максима рак. И если б не ты, Тихомиров на лечение денег дать обещал. А теперь вон, наверное, брошюрой в лицо ткнул и дал понять, чтоб помощи больше ни ждал. Ни работы теперь у него, ни надежды…

Затылок трет и сплевывает себе под ноги, а я даже звука выдавить не могу.

-Дураки вы! На, - что-то со звоном падает к моим ногам и, лишь подняв холодный металл с бетонного пола, я понимаю, что это ключи. Перебираю связку пальцами и во все глаза смотрю на усача.

-Я надеялся, вы одумаетесь. Думал, не переедешь, с Тихомировым останешься, и у парня ума хватит денег у него попросить.

-То есть? - я сейчас наверняка белее свадебного платья, на примерку которого Смертина из-за меня опоздает. Воздух ртом хватаю и только и могу, что головой качать, отказываясь верить в услышанное.

-Он что, - за рукав Леню хватаю, не позволяя уйти, и так сильно сжимаю ключи в кулаке, что ладонь начинает саднить. - Он не бросил меня?

-Нет. Матери плохо стало, пришлось среди ночи уехать…

-А позвонить? Почему не позвонил?

Господи, он ведь номера не знал… Я улыбаюсь, мысленно уже ругая себя за каждое оскорбление, что крутилось на языке, а шофер брезгливо морщится:

-О чем я всегда и говорил, Юлия Константиновна. Вы ради собственного счастья по головам пойдёте. Надеюсь, Максиму хватит ума больше с вами не связываться, - пиджак застегивает и, кивнув на прощание Звягинцеву, садится в Рено.

По головам? Гляжу вслед отъезжающему авто и только сейчас начинаю осознавать, что за своей радостью упустила главное - рак. Не моя распущенность, вздорность и хамство, а болезнь, победить которую с пустым кошельком не так уж и просто, заставила Бирюкова наплевать на свои обещания. Я себя жалела, проклиная ни в чем невиновного мужчину за холодность, а он у постели матери сидел, гадая, доживет ли она до утра…

“У каждого свои семейные тайны,” - вспоминаю его слова, брошенные на скамейке у больницы, и сжимаю ладошками виски. Поэтому он меня сторонился? Поэтому отказался от дружбы в день нашего знакомства, поэтому терпел мои выкрутасы, сдерживая злость за плотно сжатыми зубами? Поэтому игнорировал мои взгляды и отказывался делить один диван на двоих? Знал, чем рискует?

Что же я наделала? Всего-то и нужно было - остановиться и хотя бы раз в жизни не гнать на красный...

-Юль, ну давай уже! Я так никуда не успею!

Слышу голос подруги и резко оборачиваюсь, натыкаясь глазами на розовый Инфинити. Чего уже рассуждать? Я влипла по самое горло и с этой любовью в одиночку не справлюсь. Ни теперь, когда знаю, что чувства мои взаимны. Ведь полюбил, верно? Иначе не упустил бы единственный шанс помочь собственной семье.

Или не единственный?

-Иду, - едва ли не бегом достигаю иномарки и, плюхнувшись на сиденье, нездорово сверкаю глазами. - Нравится тачка, Дарин?

К черту эту воздушную подушку! Сама ведь хотела на доброе дело деньги пустить - забрать к себе детей и учится жить как все! Так почему бы с нуля не начать? Мне двадцать два всего, успею ещё жильем обзавестись, ведь так? Зато с ним, потому что одна не справлюсь.

-Что?

- Сама ведь говоришь, вблизи она хороша. Новая, месяц всего, как ей пользуюсь. Только чехлы поменять…

Чертов кот! Нужно было его в багажник запрятать.

- Юль…

-На четыреста тысяч дешевле, чем с завода отдам. Своему лапши на уши навешаешь и разницу себе заберешь.

-Нет, Юль…

-Пятьсот, - вижу, что она начинает сомневаться, и пальцы наудачу скрещиваю.

-Я, вообще-то, Мерседес хотела. Но Вадим Викторович говорит, что дорого: сейчас картину новую снимает, ещё и свадьба эта… Да и пятьсот тысяч…