Нулевой километр - Евгения Стасина (2018)

Удивительно, разве нет? Сначала с открытым ртом изучаешь города-миллионники с их неоновыми вывесками на крупных гипермаркетах, машешь водителям, замершим на железнодорожном переезде, а уже через час гадаешь, живет ли кто-то в этих забытых богом деревеньках, крыши домов которых опасно накренились, а заборы давно завалились на разросшиеся кусты малины.

Тогда меня интересовало все. Я донимала бабушку вопросами, стараясь запомнить мудреные названия станций, а сейчас вряд ли скажу, как называлось село, что мы оставили позади минуту назад. С возрастом утрачиваешь способность восхищаться мелочами, так что ни редкие красивые пейзажи, ни ухоженные дачные поселки, меня не трогают.

Все это так непривычно: ухабистая дорога, леса с поломанными деревьями, старушки, что выставили на обочину банки с поспевшей клубникой и в ожидании покупателей нещадно лупят себя березовыми ветками, отмахиваясь от комаров… Словно дальше столицы мир поставлен на паузу — ни приличных дорог, ни домов, архитектурой которых ты могла бы восхититься… Лишь блеклые пятиэтажки да незадачливые фермеры, что к концу дня отдадут свой товар за бесценок любому, кто решит остановиться и скользнуть взглядом по их ассортименту…

- Осталось немного, — мы всю дорогу молчали, и слышать сейчас голос Бирюкова непривычно. Сегодня мне по нраву тишина, поэтому лишь киваю.

- Так куда дальше? До города рукой подать, может, адрес скажите?

Умеет он ставить меня в тупик — сначала своей безропотной капитуляцией, сейчас тем спокойствием, с которым задает свой вопрос. Впрочем, чего я ждала? Он меня пожалел. Нет-нет, да поглядывал на меня в зеркало, ошибочно полагая, что я не чувствую его внимательного взгляда, и несколько раз порывался о чем-то спросить, наверняка готовый тут же проявить себя во всей красе — герой, не иначе. Поверьте, начни я откровенничать, он бы даже о ненависти ко мне позабыл.

- Юлия Константиновна, — видите, вот и отчество произносит без насмешки и недовольства. Еще вчера без всякой робости называл продажной, а стоило только увидеть, что я все-таки не железная, и сменил гнев на милость.

- Где вы живете?

- На Гагарина, дом восемнадцать, — после минутной заминки, все-таки отзываюсь я, и впервые за те четыре часа, что сижу на кожаном сиденье, позволяю себе прикрыть веки.

Уж лучше сначала к Ленке. Обнять хоть кого-то родного и отвлечься от мыслей, что атакуют мой мозг.

На что я, вообще, подписалась? Зачем запихивала вещи в чемодан, небрежно сминая дизайнерские тряпки? Зачем позволила себя убедить, что приехать сюда в такой момент правильно? Ведь все это чушь! Что я могу? Варить детям каши по утрам и относить в больницу куриный бульон? Бросьте, если я и решусь на подобное, то моя мать обречена преставиться от несварения желудка.

Я не создана для подвигов! Ничего не смыслю в таких вещах: что говорить, чем отвлекать малышню от мрачных мыслей, как, вообще, теперь к ним относиться? Отвыкла. Совершенно отвыкла от них, и зуб даю, что и они не горят восторгом от предстоящей встречи.

Едва автомобиль тормозит у знакомого подъезда, на меня накатывает паника. Вот вам и воин, лишенный принципов – не робею перед законной супругой своего любовника, зато от мысли, что от родни меня отделяет лишь деревянная дверь подъезда и два лестничных пролета, у меня поджилки трясутся.

Наглухо застегиваю олимпийку, и делаю глубокий вдох — обратного пути уже нет. Зато есть масса вариантов решения проблемы – можно и няньку нанять, в конце концов! Да и кто знает, может, Лида уже через пару дней вернется домой!

– Через два дома есть небольшое кафе. Кормят, конечно, неважно, зато выпечка у них что надо, – извлекаю из кошелька несколько купюр и протягиваю их водителю. – Бери. Считай, что это командировочные.

Боже, и саму сейчас вырвет от этой любезности, но сказать что-нибудь гадкое теперь язык не поворачивается.

– У тебя час, а потом забросишь нас по другому адресу.