Безатказнае арудие - Бэнкс Иэн М. (1994)

Факультативно видимые хайвеи, дороги, пути и тропинки, пересекавшие местность, были информационными каналами для всего незараженного крипта. Данные в них двигались со скоростью, близкой к световой, а это означало, что с точки зрения времени крипта трафик осуществлялся со сверхзвуковыми скоростями. Иногда Сессин останавливался рядом с огромными шоссейными развязками, в восторге прислушивался к их жутким гипнотическим песням, пристально разглядывал их гигантские корчи, словно, сосредоточившись, пытался разгадать смысл этого движения – и каждый раз терпел неудачу.

Когда он в первый раз кого-то увидел, то испытал смесь противоречивых чувств: страх, радость, ожидание и своего рода разочарование из-за того, что он не один в этой глуши. Он увидел свет вдалеке за каменистой долиной, по которой шел, и подошел поближе, чтобы разобраться.

Одинокая старушка сидела, глядя на огонь маленького костра. Он не понимал, зачем тут разводить костер и как это делать. Старушка почувствовала, что он смотрит на нее, и позвала его.

Он раскрыл свой рюкзак и, держа его перед собой, пошел к ней. Когда между ними оставалось несколько метров, он слегка кивнул, не зная точно, какие правила вежливости здесь действуют. Она кивнула в ответ. Он сел у костра на расстоянии в четверть круга от старухи.

Он посмотрел на нее – седые, связанные в пучок волосы, свободная темная одежда, испещренное морщинами лицо. Она сидела на небольшом узелке.

– Вы здесь новенький? – спросила она. Голос у нее звучал низко, но приветливо.

– Дней сорок, – ответил он. – А вы? Она улыбнулась костру.

– А я чуть дольше. – Она насмешливо посмотрела на него. – Значит, я ваш Пятница?

Он нахмурился.

– Что вы имеете в виду?

– Это из «Робинзона Крузо». Робинзон думает, что он один на своем острове, пока не находит человеческие следы. Случается это в пятницу. Когда он встречает другого человека, то называет его Пятница. Того, кто первым встречает новоприбывшего, мы здесь называем Пятницей. – Она пожала плечами. – Традиция. Вообще-то довольно глупая.

– Значит, вы Пятница, сказал он.

Она кивнула, словно себе самой, и сказала:

– Еще одна традиция – и, я думаю, неплохая – требует, чтобы Пятница отвечал на любые вопросы новоприбывшего.

Он заглянул в ее старые темные глаза.

– У меня много вопросов, – сказал он. – Возможно, больше, чем я сам знаю.

– Такое встречается нередко. Но сначала позвольте узнать, что привело вас сюда?

Он повернул руки ладонями вверх.

– Ход событий, вот и все.

Она кивнула с понимающим видом, но ему показалось, что он был невежлив с ней. Он добавил:

– Я нажил себе врагов в том мире, и меня чуть было не уничтожили. Один друг – Вергилий для моего Данте, если вам угодно, – увел меня оттуда в то святилище, которое являет собой этот мир.

– Данте, не Орфей? – спросила она, улыбаясь. Он хохотнул в ответ.

– Мэм, я не поэт и не музыкант и, кажется, до сих пор так и не нашел своей Эвридики, а потому не мог и потерять ее.

Она неожиданно по-детски улыбнулась.

– Ну что ж, – сказала она, – что же вам рассказать?

– Давайте лучше просто поговорим. Может быть, я выясню то, что мне надо, в процессе нашего разговора.

– Почему бы и нет? – кивнула она. Она выпрямилась. – Я не буду спрашивать вашего имени, сэр. Наши старые имена могут быть опасны, а нового, думаю, вы себе еще не выбрали. Меня здесь зовут Прокопия. Вы не устали?

– Нет, – сказал он.

– Тогда я расскажу вам мою историю. Я здесь, как и многие, оказалась из-за несчастной любви…