Обратная сторона дворца мало чем отличалась от обратной стороны какого-нибудь детсада или больницы: контейнеры с измельчителями для пищевых, пластиковых и других сортированных отходов на небольшой площадке с подъездной дорогой, похоже, той, что огибает дом — я видела её, когда пробовала сбежать. За ней небольшая круглая, как блюдо, подстриженная лужайка, окаймлённая тремя рядами растений: первый — низкий, не выше колена, ровный ряд кустарника с частыми веточками и мелкими, как у брусники, темно-зелёными листочками; второй — великолепные цветущие золотистые рододендроны, ирландское земляничное дерево и брукенталии с похожими на хвою листьями и гроздьями розовых цветов; третий — магнолии с шикарными крупными цветами, церсисы с цветущими стволами, и жакаранды, усыпанные сплошным сиреневым цветом. И за всем этим буйством ароматов и красок — могучие платаны, заматеревшие, со стволами с три обхвата.

Я засмотрелась на эту красоту, окружившую не больше дворовой площадки непонятный пятачок, и не обратила внимания на слившуюся с пейзажем малолитражку сочного цвета зрелой летней травы. А когда увидела, расхохоталась: похожая на жука в выпученными глазами она прекрасно дополняла пейзаж, но куда уместнее смотрелась бы на этой полянке, а не на сером асфальте.

— Это что за чудо? — спросила Дамлу, деловито подошедшую к невеличке.

Я тоже приблизилась и потрогала машинку, больше похожую на мультяшный оживший персонаж, не хватало только нарисованной улыбки. Впрочем, она была, но растянулась на губах молодого парнишки, едва ли лет двадцати, но очень полного. Он сидел за рулём и не выходил явно потому, что этот трюк ему было бы проделать крайне затруднительно. Дамла — женщина тоже в теле, хоть и в меньшем — уже усаживалась рядом с парнем, улыбавшимся мне не только всем ртом, но, похоже, и всем сердцем — просто лучился жизнерадостностью и добротой.

— Под лестницей кладовка, там найдешь, чем пыль смахнуть, если не передумала, — бросила сухо Дамла и захлопнула дверцу. Я проводила заурчавшее довольное чем-то чудо взглядом, пока оно жучком не уползло за поворот дворца, и вернулась в кухню.

Ну что ж, надо как следует поесть и приниматься за уборку. Вернее — обследование замка чудовища на полных правах… золушки.

* * *

Надо было догадаться, что ничего, что бы мне помогло сбежать, я не найду. Разве что метлу, чтобы перелететь через все кордоны и приземлиться прямиком у здания русского посольства. Но та метла, которую я обнаружила под лестницей, русских сказок не читала.

Я прошлась с пушистой метёлкой по всем коридорам и чуть не заработала косоглазие, пока вычисляла камеры — искать их приходилось, не вызывая настороженности у человека перед мониторами. Вошла во все открытые комнаты, но в них камер не обнаружила. Злая, спустилась в гостиную и остервенело махала разноцветной штуковиной по поверхностям мебели, плазменному экрану, фоторамкам… пока взгляд на наткнулся на фото Энвера с какой-то девушкой. Она сидела в кресле совершенно счастливая, а он обнимал её крепко и в то же время, чувствовалось, что бережно, сидя на широком подлокотнике. Белоснежные длинные вьющиеся волосы, чувственные розовые губы, большие распахнутые голубые с бирюзой глаза… Я будто смотрела на себя.

— Что за чёрт? — прошептала по-русски, падая в такое же — или это же? — кресло и ошалело всматриваясь в незнакомку.

Мы могли бы быть сёстрами, и были бы похожи больше, чем с Юлькой. Разве что глаза у меня серо-голубые, а не цвета вечной мерзлоты и моря, как у незнакомки. Я невольно перекинула вперёд собранные в высокий хвост волосы и приложила кончик к фото — даже если цветопередача подводит, белый оттенок того же холодного цвета.

— Вот чёрт…

Пара выглядела счастливой. Нет. Они и были счастливой парой — это читалось в их глазах, в том, как она прижималась к нему, а он не желал выпускать её из рук. В их улыбках — немного глупых, потому что они искренне влюблены.