Рокот - Анна Кондакова (2023)

Не передать, что она разглядела в его глазах в тот момент. Неверие, оторопь, благоговение, счастье. Он замер, а она, почувствовав острую боль, вскрикнула, задержалась на секунду, свыкаясь с утратой и пульсирующим жжением внутри, и подалась всем телом Стасу навстречу, обхватив его ногами и не позволяя отстраниться.

– Черт… Мари… – Он выискивал в ее глазах уже привычные для себя ненависть и отвращение. – Мари, давай остановимся… тебе больно…

Да, ей было больно. Но так и должно было быть.

– Стас… пожалуйста, продолжи… – Она не дала ему ответить, поцеловав страстно и напористо.

Воздух вдруг накалился.

Раздался громкий треск.

Запахло жженой кукурузой, ацетоном и серой. Запахло так отчетливо и густо, что Марьяну бросило в холод.

Она отпрянула от Стаса, попыталась высвободиться из-под него, но он обхватил ее шею и сдавил пальцами. Пространство накрыли алые сумерки, вся материя вокруг будто вывернулась наизнанку, показывая свою темную сторону.

Солнце исчезло, как и песок, озеро, листья…

А тот, кого Марьяна только что целовала и любила, принялся душить ее и наблюдал за ее реакцией желтыми блестящими глазами. Он улыбался.

Из свиной пасти прозвучало:

– Ну что, малолетняя грязная дрянь? Ты наконец добилась своего? Ты ведь все время думала обо мне, не так ли? Поэтому я вернулся. Дай мне тебя потрогать… дай… маленькая похотливая сучка…

Он навалился на Марьяну, до боли прижав к полу. К тому самому: холодному деревянному полу в гостевой комнате.

Марьяна ударилась затылком о твердую поверхность и замотала головой. Кричать она не могла, лишь хрипела и стонала. Мысли исчезли, остался только рвущий душу немой ужас.

– Пожалуйста… не надо… пожалуйста… – Казалось, в Марьяне завывала Лида Ларионова. – Я никому не скажу… только отпустите… пожалуйста… мне больно, не надо…

По стенам комнаты хлынула густая кровь, завоняло сырой плотью. Кровь залила пол, журчащими потоками потекла по ступеням на первый этаж.

– Это все ты-ы, – шептал Оборотень, брызгая слюной Марьяне в лицо. – Это твоя кровь. Смотри, как много ее в тебе. Ты истекаешь… истекаешь. Мы открыли сей сладкий источник. Отдайся мне до конца, деточка. Отдай мне всю свою кровь, всю, что у тебя есть. Отдай, отдай! Иначе я буду преследовать тебя вечно.

– Пожалуйста, не надо… – продолжала стонать Марьяна. – Не надо… не надо…

Оборотень захохотал.

– Ты ждала меня, деточка? Ты ждала меня, и я вернулся. Давай убьем его, того парня, что овладел тобой, давай убьем, пока он беззащитен. Убьем его и останемся вместе, ведь он мешает нам воссоединиться. Давай же… у меня есть нож, давай убьем Стаса Платова, ты же так давно ненавидишь его. Как ты позволила ему забрать твою невинность? Как ты позволила? Он недостоин такого подарка, а вот я… я должен был взять тебя, а не он. Я. Я!.. Я же лучше, чем он, Марьяна? Не правда ли? Лучше? Чувствуешь разницу? Чувствуешь? Ты чувствуешь?

Кожа Оборотня блестела от пота и льющейся с потолка крови. Он отяжелел, его пальцы обхватили горло Марьяны сильнее. Сбылось самое страшное, что только могло сбыться: Оборотень делал с ней то же, что с Лидой Ларионовой. Он душил, убивал ее, а она ничего не предпринимала для своего спасения. Ничего.

– Нет! – Ее крик прокатился эхом по окровавленным стенам второго этажа родительской дачи. – Тебя нет! Ты умер! Ты давно умер, паршивый грязный ублюдок! Ты ничего мне не сделаешь! – Она извернулась и сама обхватила его шею, сжала до онемения в пальцах.

Послышался хруст.

Оборотень вытаращился на Марьяну с ужасом.

Желтые глаза перед ее лицом вспыхнули и потухли. Вместо блестящих выпуклых линз на нее смотрели две матовые черные дыры. Кожа на свиной голове съежилась и разгладилась, превращая мертвую звериную плоть в мультяшную пластмассовую маску Пятачка. Потом исчезла и она, исчезла вместе с Оборотнем.