– Кажется, знаю. Я про нее, наверное, читала. А что там?

– Рыба, – многозначительно сказал Юрка. – Мы со Стасом туда недавно ездили, навещали рыбью ферму. Стас познакомил меня с классными ребятами. У них, правда, отец без вести пропал.

– И что с ними теперь будет?

– Стас говорит, что отец им богатое наследство оставил, а ухаживать за ними будет их бабушка.

– Ольга Стефановна? – Марьяна проговорила это имя, но сама не поняла, откуда его знает. Оно просто всплыло в памяти, как всплывает морская мина.

Юрка пожал плечами.

– Я не запомнил. – Он оглядел верхнюю палубу. – А где Стас? Я думал, он с тобой.

– Сказал, что будет в каюте.

– Ладно, пойду проверю. Отправлю его к тебе, чтобы ты в день рождения не была такая грустная.

Марьяна улыбнулась. Юрка отличался той же удвоенной напористостью, что и его старший брат. Мальчик поспешил вниз, а она взглянула на горизонт, продолжая исследовать необъяснимое состояние тревоги.

Смутные образы из подсознания, закутанные в марлю, все еще стонали и выли. Марьяне стало страшно: если тени ее памяти вырвутся все сразу, то она сойдет с ума.

А марлевый мешок дергался и повизгивал, похрипывал, шептал разными голосами:

«Иногда мы охотно попадаем в ловуш-ш-шки… Мари-и-и-и…»

«Когда ты превращался… в это, тебе было больно?»

«Раз, два, три. Угадай – или умри».

«Это соленопсис инвикта, боже… боже… это как огнем… как паяльной лампой…»

– Марьяна Игоревна, не желаете шампанского? – произнесли за спиной. – И еще я принес вам плед.

Марьяна обернулась.

В светлом костюме, строгий и статный, похожий на капитана круизного лайнера, к ней направлялся Стас. Одной рукой он держал поднос с бокалом шампанского, а через его вторую руку был перекинут плед.

Марьяна подхватила эту странную игру.

– Оставьте у шезлонга, пожалуйста. – И вновь повернулась к морю и ветру.

Через секунду на ее голые плечи лег бархатный плед. Поднос с бокалом Стас поставил у ее ног.

– Вам пора заняться гостями внизу, – ответила она все с той же серьезностью.

– Ими занимаются другие официанты. А я занимаюсь вами. – Он прижал ее к себе спиной, обнял, оставив влажный поцелуй на ее шее. – Я соскучился. Эта минута была очень-очень долгой.

Марьяне стало не по себе. Однажды он уже говорил эту фразу, говорил… Он сказал: «Эта минута была очень-очень долгой», а потом они смеялись. Им показалось это остроумным… Он говорил что-то еще… говорил… и она отвечала ему, потому что знала что-то важное…

«Выкормыш, в два часа ночи я буду ждать тебя в воде».

«Если ты не способна ни на что другое, я только рада, что ты умерла».

«Стасик, пожалуйста, миленький… просыпайся…»

«Если он не отдаст виновного, мы заберем невинного… невинного… заберем невинного…»

– Ты все еще боишься воды? – спросила Марьяна и почувствовала, как Стас напрягся, его объятия ослабли.

– Я стараюсь не думать о том, что мы в открытом море на маленьком судне. Я представляю себе… песок.

Марьяна повернулась к Стасу.

– Песок?

Он кивнул и повторил:

– Песок.

Марьяна сбросила плед на пол, схватила с подноса бокал и выпила шампанское залпом. Легче не стало. Стас нахмурился.

– Мари, в чем дело?

– Я что-то помню… – Она медленно наклонилась и поставила пустой бокал на поднос. – Они рвутся наружу, эти образы. Как привидения, как… мертвые лица. И руки, костлявые пальцы, гниющие трупы, крики…

Стас обнял ее, но она тут же отстранилась. Провела ладонью по левому бедру, сзади, от ягодицы до коленного сгиба.

– Стас, где моя рана? Она должна тут быть… Ее нет.

Платов пристально посмотрел ей в глаза и ответил:

– Рана исчезла, как только ты забыла. Роберт тоже не помнит. Вы оба забыли о Рокоте на следующий же день.

Марьяна замерла. Босые ступни словно вмерзли в палубу.

Что? Что он сказал? Рокот?