Перстень с печаткой - Андраш Беркеши (1986)

— Я имею возможность спасти вас. Я составлю протокол, в котором будет записано, что лейтенант Мольтке жив, а унтер-офицера Рюккенфельда застрелил Шалго. Вас же он принудил, угрожая револьвером, следовать за собой. Таким образом вы сможете спастись. Но цена этому такова: вы должны сказать, с кем вы связаны из руководства коммунистического центра, куда спрятали оружие, куда исчезла доктор Агаи, кого вы знаете из коммунистов. — Марианна не отвечала. Майор пододвинул свой стул ближе к ней. — Кто такой Нервный?

— Не знаю.

— От кого вы получили указание поехать в Хатван и сесть затем на поезд Мишкольц — Будапешт?

— Я не ездила в Хатван.

— Полицейские опознали вас.

— Они меня с кем-то спутали.

— Марианна, почему вы хотите умереть?

— Я не хочу умирать.

— Вас ожидают ужасные страдания. Поймите это.

— Не мучайте меня, не мучайте…

Шликкен позвал Курта.

— Приведите из пятой заключенного номер один, — сказал он по-немецки.

Через пять минут Буша уже сидел на ковре, неподалеку от девушки. Стоять он не мог — ноги у него были забинтованы.

— Эта девушка села в Хатване на поезд?

Буша взглянул на Марианну.

— Нет, не она. Эту девушку я никогда не видел. У той были длинные светлые волосы.

— Вы знаете доктора Агаи?

— Нет, не знаю.

— Что ж, ладно, Буша, но учтите, ваше упрямство будет иметь печальные последствия.

Бушу унесли назад в камеру. Шликкену было любопытно посмотреть, какое впечатление произведет на девушку то, что она увидит Бушу. Однако Марианна проявила полное безразличие. Когда дверь закрылась, Шликкен повернулся к ней.

— Марианна, — заговорил он тихим дружеским тоном. — Вы состоятельная, образованная девушка, и я просто не могу представить себе, что вы коммунистка. Я принимаю к сведению, что вы не любите национал-социалистский строй. И все же я делаю вам последнее предложение: расскажите все о коммунистическом движении, и даю вам слово, что немедленно после того, как вы дадите показания, я отправлю вас вместе с вашим женихом в Швейцарию. Через час я вернусь, и тогда вы скажете свое слово. Обдумайте ответ. Ставка — жизнь или смерть. Другого выбора нет.

13

Когда Шалго пришел в себя, на душе у него стало очень скверно: он был жив, а это его ничуть не радовало. Он ощупал себя. На груди была толстая повязка.

Он открыл глаза. В дверях стоял майор Генрих фон Шликкен. Шалго не удивился. Он знал, что Шликкен придет.

Майор снимал перчатки, медленно, осторожно стягивая их с пальцев, и смотрел на кровать. Увидев, что старший инспектор в сознании, он с улыбкой поздоровался с ним.

— Хэлло, Оси!

Шалго было трудно двигать рукой, поэтому он не стал утруждать себя, а лишь ответил улыбкой на улыбку.

— Хэлло, Генрих! Как поживаешь? — Всеми силами он старался сохранить достоинство.

— Отлично. А после того как профессор сказал, что твоя жизнь уже вне опасности, просто великолепно!

Он так разговаривал с Шалго, точно за минувшие дни ничего не случилось. Однако старший инспектор не обольщался дружеским тоном майора.

— И я могу сказать то же самое: отлично. Есть у тебя с собой конфетки? Угости, пожалуй.

— Колоссально! Но ты, дорогой мой Осика, по-видимому, все же болен, раз просишь леденца.

— Мне просто хочется пить. И я думал, что у тебя найдется кисленькая конфетка.

— К сожалению, не захватил с собой. Завтра принесу. — Он с улыбкой посмотрел на покрывшееся испариной лицо старшего инспектора, потом вдруг спросил: — Ты ведь, конечно, знаешь, что мы тебя повесим? Не расстреляем, а повесим. Веревка дешевле, чем пуля. Боеприпасы нужны на фронте.

Шалго улыбнулся ему в ответ с безграничным спокойствием.

— Я бы очень хотел, чтобы ты командовал отрядом моих палачей.

Шликкен закурил сигарету.

— Ты бы хотел этого? В самом деле?