Рыцарь любви - Эмма Орци (2014)

Как табун диких лошадей, понеслась она по городу, не отдавая себе отчета в своих действиях, почти забыв о первоначальной причине своего гнева. Англичане, Дерулед и Жюль етта не пристали к бегущим, бросившимся кто куда. С восточной стороны раздался крик чайки, и маленькая группа санкюлотов направилась туда, откуда доносился призыв ее вождя. Огромная толпа собралась уже у Менильмонтанской заставы, за которой лежит кладбище Пер-Лашез. К этой толпе и присоединились переряженные беглецы.

Ворота Парижа охранялись отрядами национальных гвардейцев, во главе каждого стоял офицер. Но что это могло значить в сравнении с такой могучей толпой? У каждой из парижских застав собралась теперь по крайней мере пятитысячная толпа, осадившая охрану и с криками «Четырнадцатого июля!» требовавшая, чтобы открыли заставу.

Между тем мелкий дождь превратился в настоящий ливень, то и дело раздавались удары грома, и яркая молния озаряла жалких, промокших людей.

Через какие-нибудь полчаса толпа была уже за заставой. Победа была полная: и офицеры, и солдаты должны были уступить силе.

А дождь все лил. За торжеством победы последовала реакция. Мокрое платье, усталость, охрипшее горло – все это подавляло энтузиазм. Да и что же в конце концов было достигнуто?

Величавыми рядами тянулись темные памятники безмолвного кладбища, громадные кедры, как бесчисленные привидения, расстилали над ними свои причудливые ветки, производя жуткое впечатление на толпу отбросов человечества. Молчаливое величие этого города мертвых как бы издевалось застывшей улыбкой над страстями города живых.

Мрачный вид кладбища заставил утомленную чернь остановиться; содрогаясь, повернула она прочь от этого места вечного упокоения.

Тогда за воротами кладбища раздался пронзительный крик морской чайки, и пять темных фигур, постепенно отделяясь от удалявшейся толпы, пробрались поодиночке через узкое отверстие в стене, недалеко от главных ворот. А те из убегавших, кто услышал крик, так дерзко нарушивший покой мертвых, позабыв пять лет безбожия и глумления над религией, набожно крестились, призывая Пресвятую Деву Марию.

Еще не было полуночи, когда сэр Перси Блейкни и его спутники достигли маленькой таверны у самых отдаленных ворот кладбища. Английское золото легко подкупило голодного содержателя харчевни, карета уже стояла наготове, и четверка здоровых лошадей нетерпеливо била копытами о землю. Из окна выглядывала заплаканная Петронелла. Жюльетта и Дерулед вскрикнули от радости, и их взоры почти с благоговением обратились на удивительного человека, так чудесно спасшего их жизнь.

– Друг мой, – сказал сэр Перси Деруледу, – если бы вы знали, как все это было просто! Деньги могут сделать так много! Моя единственная заслуга в том, что я богат. Что касается Петронеллы, то мне удалось вывезти ее сегодня утром на простой рыночной фуре. Каждый из моих английских друзей имеет надлежащий паспорт, мадемуазель де Марни будет путешествовать под именем английской леди со своей няней Петронеллой. В этой гостинице вы найдете приличное платье. Торопитесь! Через четверть часа мы уже должны пуститься в путь, так как завтра ваши враги уже узнают, что вы от них ускользнули.

Через четверть часа все общество обратилось в семью выезжающих в провинцию парижских буржуа. Сэр Перси сидел на козлах в костюме кучера зажиточного дома. Лорд Энтони Дьюхерст был переодет лакеем.

Сэр Перси правил сам. Им предстояло восемь часов пути, но в дороге благодаря предусмотрительности Лиги Алого Первоцвета не было никаких затруднений.

В Гавре общество село на яхту Блейкни «Мечта», где их ожидали госпожа Дерулед и Анна Ми.

Встреча горбуньи с Жюльеттой была очень трогательна. Пока почтовая карета увозила ее из Парижа, бедная Анна Ми все время мучилась угрызениями совести, она думала, что Жюль етту уже казнили, и считала себя виновницей ее смерти.