Марджори - Герман Вук (1995)

В свете открывшейся правды — хотя это еще не было ни намерением, ни решением, а всего лишь случайной догадкой — вся ее жизнь приобрела другой смысл. Все загадки были объяснены. Все сомнения исчезли. Именно поэтому она имела такой успех в Колумбийском колледже прошлым вечером, вот почему она, живя в Бронксе, чувствовала себя как рыба, вынутая из воды. Вот почему она без видимых усилий стала звездой небольших пьес, игравшихся в школе и в летних лагерях. Еще будучи ребенком, она все схватывала на лету, обладая даром изображать других людей, отличалась превосходной памятью, а также талантом владеть собой и очаровывать многих. С помощью интуитивного чутья она рано научилась подражать речи, произношению и манере говорить своих учителей. Задолго до переезда ее семьи в Манхэттен Марджори уже восхищала своими пародиями разных людей: критически настроенные бронкские торговцы дали ей прозвище Леди Многоликость. Теперь, в поразительно короткий срок, она стала звездой западной части Центрального парка, царицей бала на танцах в Колумбийском колледже. Она сама иногда удивлялась своему замечательному успеху: мастерству овладения университетским сленгом за рекордно короткое время, грации и изяществу на танцах, отточенному искусству движений, помимо этого — умению вести и поддерживать интересный разговор, который всегда казался умным, даже если ничего заслуживающего внимания в нем не было. Она знала, что на самом деле оставалась все еще той Леди Многоликостью, которая блистала в наскоро заученных наизусть ролях школьных пьес. Но ее игра становилась день ото дня лучше; и прошлым вечером, вне всяких сомнений, достигла головокружительной высоты. Удивление этими успехами исчезло в тот момент, когда она представила себя актрисой, обнаружившей причину своих сил и способностей.

Она плюхнулась на стул у письменного стола, бросив платье на груду тетрадей с незаконченными домашними заданиями. Белые облака пара из ванной, смешиваясь с желтыми полосами солнечных лучей, заполняли комнату. Марджори стояла, рассматривая свое отражение в зеркале через клубы пара, забыв о понапрасну льющейся горячей воде. Существовали ли когда-нибудь действительно известные актрисы-еврейки? Конечно: Сара Бернар, Рейчел, — и еще она подумала, что, по распространившимся сейчас слухам, половина актрис Голливуда — еврейки.

Но ей не совсем нравилось ее имя. Оно ей совсем не нравилось. Какой-то восхитительный резонанс был в имени Сара Бернар, абсолютная элегантность в имени Рейчел — тогда как ее собственное имя… Марджори Моргенштерн…

Затем к ней совершенно неожиданно пришла идея, подобно белой молнии вспыхнувшая в мозгу. Такая простая замена! Даже не замена, а простой перевод сложного слова с немецкого на английский, и ее тусклое имя, как по мановению волшебной палочки, превращается в имя, которое сможет ярко сверкать, как звезда, и греметь на Бродвее. Она отодвинула в сторону платье, схватила карандаш, открыла тетрадь по биологии на чистой странице и поспешно написала печатными буквами:

MARJORIE MORNINGSTAR

Она уставилась на имя, расползшееся темно-синим пятном на белом листе между едва заметными голубоватыми горизонтально вычерченными линейками. Она взяла ручку и старательно вывела небольшими буквами, которыми пыталась писать всегда: Marjorie Morningstar.

Какое-то время она сидела, глядя на страницу. Потом приписала под именем:

May 1, 1933

Она вырвала листок из книги, сложила его и заперла в шкатулку из розового дерева, в которой хранила любовные письма Джорджа. А потом, напевая, исчезла в окутанной туманом ванной.