Марджори - Герман Вук (1995)

— По сравнению с моими родителями, — сказала она, — твои все еще богачи. В этом году нам в самом деле пришлось туго. Папе это так надоело, что он почти не ходит на Уолл-стрит, а мама даже не может получить уроки. Мне нужно найти работу, Марджи. — Она сделала паузу и отхлебнула кофе. — И работу не только для себя. Мне нужно достаточно денег, чтобы заботиться о своих родителях. Они из сил выбивались, чтобы я закончила колледж, Бог знает. Они замечательные, и я люблю их, но никто из них за всю свою жизнь так и не научился держать доллар в руках достаточно долго, чтобы рассмотреть, чей портрет на нем нарисован, и, боюсь, они так уже и не научатся. Теперь все зависит от меня. Мне нужно только одно — деньги, деньги для родителей и для меня, и я собираюсь их получить.

Берясь за свой кошелек, Марджори сказала:

— Зачем же ты тогда отдала мне эти деньги? Я же сказала тебе, что они мне не нужны.

Маша внезапно оттолкнула ее руки от кошелька.

— Милочка, когда-нибудь ты станешь понятливой? Это был мой великий символический поступок для меня самой — Маша принимает обет и постригается в монахини. Мне не нужна твоя жалость, котеночек, мне нужна помощь. Ты часто видишь Сэнди Голдстоуна в последнее время?

— Почти нет. Только один раз за осень.

— Но вы все еще друзья?

— Ну, мы не ссорились, но…

— Напиши для меня рекомендательное письмо к нему. — Она ухмыльнулась, заметив изумленный вид Марджори. — Это просто зацепка, деточка, или что-то вроде обувного рожка: всегда нужно что-нибудь, чтобы начать. Как только я попаду в его офис в качестве твоей подруги, я получу работу в «Лэмз», уж будь покойна.

— Маша, письмо от меня… Я так глупо буду чувствовать себя, если напишу… оно ничего не будет значить…

— Оно позволит мне войти внутрь.

Марджори согласилась написать.

Когда они вышли на улицу и уже хотели расстаться, Марджори сказала:

— Вы с Карлосом видели Ноэля Эрмана после лета?

Насмешливо прищурив глаза, Маша проговорила:

— Почему ты спрашиваешь?

— Просто интересно.

— Ну, да? — Маша сунула руки в карманы пальто, приняв кокетливую позу. — Как-то мы с ним встречались. Он живет на Бэнк-стрит, 11, знаешь, в уютной квартирке. Отлично проводит время. В сущности, я все еще частенько его вижу. Может, как-нибудь ты тоже зайдешь?..

— Ох, нет, нет, Боже мой! — сказала Марджори. — Просто… ну, всегда хочется поинтересоваться знаменитостью, с которой когда-то встретился.

— Как твои дела на любовном фронте, если ты не встречаешься с Сэнди Голдстоуном?

— Да никак.

— Что? Неужели ты не умираешь от скуки?

Марджори рассказала ей о «Бродягах». Девушка одобрительно кивнула.

— Это хорошая практика для тебя. Я все еще думаю, что ты станешь знаменитой актрисой, Марджи. Как и мои родители. Они все время говорят о тебе. Они по тебе соскучились… И ни один из парней в этой актерской братии для тебя ничего не значит?

— Ну, я общаюсь с ними, но все они зануды.

Маша отрывисто сказала:

— Знаешь что, деточка? Мне кажется, тебя зацепил Ноэль Эрман.

— Это смешно.

Но сердце Марджори заколотилось, а лицо стало гореть.

— Ох, да перестань ты краснеть и морщиться, как будто ты потеряла подвязку! Все в порядке. Из этого даже что-нибудь может выйти.

— Маша, ему тридцать…

— Ну и что? Между прочим, ему двадцать восемь.

— Мужчина, который спит со всеми подряд…

— Ну да, ты и твое ветхозаветное воспитание. Ничего подобного он не делает. У него всегда только одна любовница, и не какая попало. — Маша склонила голову набок, оглядывая Марджори. — Мне трудно не считать тебя младенцем, но в самом деле, милая, после этих месяцев ты стала взрослее и симпатичнее. Может, ты и смогла бы подцепить Ноэля. Я видела и еще более чудные пары, Бог знает. Попытка — не пытка, что ты теряешь? Мне будет проще простого случайно столкнуть вас двоих…