Венгерская рапсодия - Джастин Элиот, Шарлотта Штейн, Кэй Джейби (2014)

Он скинул с меня полотенце и подвел к постели с темным толстым пуховым одеялом и вельветовым покрывалом. Я не знала, что я ожидала увидеть – неаккуратно заправленную кровать с одной только простыней посреди горы CD? – но тут все было иначе. Это несоответствие добавилось к моему чувству неожиданной беспомощности.

– Ладно, – сказала я, когда он приблизился ко мне. – Мне немного не по себе. Потому что… ты был зачат в этой кровати?

Он уставился на меня.

– Не знаю. Думаю, да.

– Думаешь, нам можно… может, гостиная?

Он присел на кровати рядом со мной.

– Мне правда нужно все поменять. Понимаешь, эти три года были тяжелыми. Возможно, я был немного подавлен. Берусь за что-то, не заканчиваю, теряю свое, хм, свой…

– Желание? Интерес?

– Да, слишком много пью, много вечеринок, секса с девушками, чьих имен я не помню. Работа идет плохо. Я не заканчиваю ни один проект.

Я взяла его под руку и опустила голову ему на плечо.

– Забавно. А кажется, что ты наслаждаешься жизнью.

– Я должен выглядеть счастливым. Очень часто в моей стране молодые люди совершают суицид. Я борюсь с депрессией – не таблетками, а собственной энергией. По крайней мере, стараюсь.

– Ты очень сильный, – прошептала я. – Но знаешь, нет ничего постыдного в том, чтобы попросить помощи.

– У меня есть помощь. Ты помогаешь мне смотреть на вещи по-другому. Сейчас я хочу много работать, добиться успеха.

– Я правда помогла тебе?

Я смотрела на него с приятным недоверием. Что я сделала, чтобы получить высокую похвалу, изменить взгляд на жизнь?

Он коснулся моего лба своим, потерся своим носом о мой.

– Да.

Мне так много хотелось ему сказать в ответ – что он помог мне, как, почему, и на этом все? Или у нас есть будущее? А если так, то каким оно может быть?

Но он предотвратил все вопросы поцелуем, искренними, немного мыльными поцелуями и объятиями. Я упивалась ими, будто это могло быть в последний раз. Могло быть.

Когда мы легли на кровать, все мои переживания относительно странного декора без остатка растворились в желании. Разве какой-то старинный светильник может отвлечь от этого красивого мужчины с такой эрекцией? Пыльные винного цвета вельветовые ткани исчезали на фоне губ, глаз, вздохов, взглядов, звуков и запахов моего возлюбленного.

Я уступила, слишком жадно желая его, чтобы отвлекаться на что-либо еще. Мне не нужен свет, чтобы зажечься от его прикосновений к соскам и клитору, не нужен гром, чтобы прижаться к нему и принять его твердый член. Дождя не было, но это не заставило нас прекратить поглощать друг друга, словно изголодавшиеся животные под скрип пружин кровати.

– Я хочу тебя, – повторял он снова и снова. – Я хочу тебя.

Не было ощущения, что ему привычно и легко это говорить. Казалось, слова идут от сердца, спрятанного за оболочкой беззаботного ловеласа, и только от сильнейших эмоций.

Пока он держал меня, в его глазах читалась грусть, даже легкое потрясение. Я подняла голову, чтобы поцеловать его, и широко развела ноги. Ты хочешь меня – ты можешь взять меня. Это было послание, громкое и четкое.

Он считал его, надев презерватив, и входил в меня, пронзая взглядом, ритмично и не спеша, совсем не похоже на яростное слияние под дождем. Я слышала его сердце или это было мое? Оно бешено колотилось.

Он этого не замечал и оставался собой, хватая раскрытыми ладонями мои плечи, его кудрявые волосы щекотали мой лоб, его тело сливалось с моим.

Когда он оказался внутри меня, я выдохнула и попыталась улыбнуться. Он все еще казался испуганным, но старался скрыть это, и через пару минут у него получилось. Я обхватила его за шею.

– Я хочу тебя, – сказала я.

Мы отдались друг другу, медленно и осознанно, убеждаясь, что удовольствие максимально. Убеждаясь, что каждый толчок сопровождался поцелуями, нежностью и ласками. Мы оба двигались в темноте, и каждый угадывал желания другого.