Любовники - Кэтлин Уинзор (1997)

Джасинта резко повернулась к нему спиной и закрыла лицо руками. И снова так сильно испугалась, что совершенно непроизвольно задрожала всем телом. Так и стояла, дрожа и беспомощно прижав к лицу ладони.

— Скажите, — наконец произнес он, — почему вы меня боитесь?

Она ощутила на локте прикосновение его руки, мягкое и очень ласковое. Несмотря на то что он никак не отреагировал на слова об оскорблении, которым подверг ее Грант, было очевидно, что сам он не хочет обижать ее. Или ему это было просто не нужно.

Постепенно дрожь в ее теле прекратилась, она подняла голову в ожидании, все время начеку, как дикое животное, которое всем своим нутром чует неизбежную опасность. Она ощущала зуд даже в пятках и переступала с одной ноги на другую, но с места не двигалась. Ее охватило какое-то странное, неуемное желание. Теперь она вновь стояла спокойно, ожидая, что предпримет он. Ей казалось, что он нависает над ней, безграничный и непобедимый, в то время как сама она становилась все меньше, ничтожнее и слабее, чувствуя при этом совершенную безысходность и беззащитность.

Очень медленно, с присущими ему леностью и безразличием он повернулся к ней лицом, и она заметила, что насмешка исчезла с него. Он смотрел на нее сверху вниз, с высоты своего гигантского роста, и выражение его лица было довольно рассудительным, хотя и не очень серьезным. Казалось, он больше не желает, чтобы она боялась его. И больше ничего… теперь, когда она стояла очень близко к нему, откинув голову так, что ее белое горло, сияя при ярком свете в зале, казалось мраморным, и покорно смотрела вперед, на него. Его восхитительная мужская красота теперь представляла для нее не опасность или угрозу, а щедрое благодеяние, означающее для нее радость и наслаждение.

Уголки ее рта дрогнули, на ее лице появилась чуть заметная улыбка.

Она продолжала вопрошающе смотреть на него, боясь довериться.

В следующий миг он рассмеялся вместе с ней, и оба пришли в состояние какого-то неистового веселья и восторга. Казалось, они глубоко познали нечто и теперь владеют неким общим секретом.

Но если бы вдруг что-нибудь прервало их смех и кто-либо спросил у нее, чем он был вызван, она не смогла бы ответить на этот вопрос.

Даже смеясь, Джасинта слабо сознавала, что это странное удовольствие, неистовая радость и безумное опьянение были результатом всего лишь легкого прикосновения его руки. И все-таки в этом жесте, сделанном ненавязчиво, с огромной нежностью, чувствовались такая завершенность и сила, что сейчас ее охватило лишь одно желание: любым возможным способом понравиться и угодить ему, чтобы продлить ощущение этого неистового блаженства, которое каким-то непонятным образом исходило от его улыбки, искренней, лишенной какой бы то ни было насмешки.

Джасинта чувствовала, что он наконец подобрел к ней и находит ее гораздо более красивой, когда она выглядит счастливой и довольной, если в глазах ее отсутствует страх, а в выражении лица — обида и разочарование. А его одобрительный взгляд каким-то таинственным образом стал для нее самым важным событием, происшедшим в последнее время.

— Ну вот, — наконец промолвил он. — Какая вы сейчас красивая.

— Разве? — шепотом переспросила она. — О… благодарю вас.

Она понимала, что бессознательно подверглась влиянию его нежного гипноза и потому пребывает в несказанно блаженном состоянии. Его воздействие было настолько полным, как ей самой того хотелось. Наверное, те же ощущения испытывала она с Дугласом.

Здешний властитель явил магическое очарование своего бесконечно нежного голоса, чрезвычайно красивого лица и тела и редкой мужественности. Но что-то в его облике все же оставалось странным. Ибо только таких сокрушающих качеств не вполне достаточно, чтобы завлечь женщину со скорее холодным, чем просто сдержанным темпераментом, которая обрела всего одну истинную любовь за свою жизнь, и то за несколько месяцев до смерти.