Непутевая - Лиза Альтер (1997)

В этот день она лежала на свободной кровати, а из правой руки по трубке в пластмассовый сосуд струилась кровь. Показывали «Тайные страсти». Шейле явно не везло в бридж. Элла, жена босса Марка, оставила ее одну. Какая-то женщина пыталась шепотом подсказать, какие у партнера карты. Зазвонил телефон. Элла? Хочет объяснить свое отсутствие? До завтра, до семнадцати десяти, они этого не узнают. Началась реклама.

— Как ты думаешь, это Элла звонила?

— Сомневаюсь, — ответила Джинни. — Скорей всего Марк. Наверное, поцапался с Тедом, и тот не отпустил Эллу.

— Ну, Элла не из мягкотелых.

— Ты думаешь?

— Конечно. Она сама позвонила бы в таком случае. Наверно, с ней что-то случилось.

— Может, ты и права.

Началась «Западная хроника», которую, как Джинни помнила, показывали уже лет двадцать.

«— Сэм, — говорил доктор Марш, — мы — давние друзья.

— Что правда, то правда, док.

— Понимаешь, когда я говорю, что терпеть не могу…

— Док, дружище, ты ведь не хочешь сказать…

— Сэм, ты знаешь, я не любитель обманывать друзей…

— Ты никогда меня не обманывал, док.

— Ты должен быть сильным, Сэм…

— Ты хочешь сказать…

— Я сделал все, что мог, Сэм, дружище».

Сэм, чью жену лечил доктор Марш, разразился рыданиями. Доктор Марш обнял его за плечи.

«— Успокойся, Сэм. Все расходы оплатит Красный Крест. Отвези жену домой. Ей там будет лучше. Согласен?»

Джинни смотрела, как из вены течет кровь. Ее кровь. Она много знала о крови после уроков физиологии в Уорсли: например, что лишь у полутора процентов американцев такая же группа крови, как у нее — В, отрицательный резус. А в Центральной Азии это самая распространенная группа. Интересно, как она попала на юго-запад Виргинии? Еще она знала, что тромбоциты умирают каждые три-четыре дня, и ее здоровый костный мозг образует их каждый день пятьсот миллиардов. Другими словами, Джинни нельзя возвращаться сейчас в Вермонт. Мать нуждается в ней. Все переменилось. Как непривычно: не она нуждается в матери, а мать — в ней.

«Хроника» отошла на задний план; она лежала, прислушиваясь к тиканью фамильных часов, и думала о своем сердце: вот оно сокращается, вот гонит в вены кровь…

Неважно, почему люди умирают. И почему живут. Красные кровяные тельца, белые, тромбоциты, антитела, двенадцать факторов свертывания… Удивительно не то, что в этой системе что-то ломается. Удивительно, что она вообще функционирует…

Сосуд наполнился темно-вишневой кровью. Доктор Фогель вытащил иглу и велел ей подержать руку над головой. Потом затянул жгутом руку миссис Бэбкок и стал втыкать в вену одноразовый шприц. Казалось, у него ничего не получается.

— Молодой человек, — стараясь, чтобы ее слова прозвучали как можно веселей, сказала миссис Бэбкок, — вам обязательно тренироваться на мне?

Джинни улыбнулась, стараясь разрядить обстановку. Наконец он нашел подходящее место и вонзил иглу. Кровь дочери потекла по трубке в сосуды матери.

«Все-таки то, что сейчас происходит, вполне справедливо», — рассуждала Джинни. В свое время мать делилась с ней кровью, теперь она возвращает ей долг. Хорошо, если кровь матери «научится» чему-то у тромбоцитов Джинни. В конце концов, они хоть таким образом пришли к соглашению, и это было очень приятно. Но интересно, запрограммирована ли на болезнь кровь самой Джинни? А Венди?

По крайней мере, это не чужая кровь, думала миссис Бэбкок, следя за потоком крови. Она читала в энциклопедии, что во время сражений римских гладиаторов зрители вскакивали с мест и дрались за право испить крови самых искусных и храбрых гладиаторов, умиравших в грязи, надеясь вобрать вместе с кровью их силу.

«…Он поднял чашу, поблагодарил и сказал: «Пейте все. Это моя кровь; она пролилась за вас, за многих из вас, во имя отпущения ваших грехов».