Прошлое - Алан Паулс (2009)

Так продолжалось до дня, когда должна была состояться последняя лекция Пусьера. В шесть часов вечера, за десять минут до того времени, когда они с Кармен договорились встретиться в баре неподалеку от университетского театра, Римини все еще пытался урегулировать разногласия, возникшие между ремнем и петлями на брюках. Дело застопорилось, и он начал злиться. А понимая, что опаздывает, — даже вспотел. Вера сидела на кровати, завернувшись в банное полотенце, и медленно, но верно приближалась к завершению сложнейшей операции по нанесению лака на ногти на ногах; на экране телевизора бурно жестикулировал и увлеченно говорил мужчина с выпученными глазами — о чем, они не знали, потому что звук был выключен. Вера нанесла последний мазок, что-то подкорректировала палочкой с ватным тампоном на конце и убрала межпальцевые разделители. Римини кипел: петли были слишком узкими, а ремень слишком широким; что из этого было возможно изменить и, главное, каким образом — решение этого вопроса явно затягивалось. «Сколько времени?» — спросил он, осознавая, что это, в общем-то, уже не важно. «Оставь ты свой ремень. Не нужен он тебе», — сказала Вера, даже не обернувшись, поглощенная завинчиванием пробочки на флакончике с лаком. Римини немедленно внял ее совету, отложил ремень и продолжил одеваться. Закончив этот изматывающий процесс, он ринулся в гостиную за тезисами лекций. На журнальном столике его дожидались груды бумаг — тут явно только что закончилась оргия в честь божества беспорядка; Римини с ужасом посмотрел на все эти ксерокопии, листочки с комментариями, кипы страниц с вариантами перевода… Он опустился на колени и наугад, вслепую сунул руку в бумажное месиво — словно был способен определить нужную бумагу на ощупь. Его пальцы наткнулись на сброшюрованную пачку. Увы, она оказалась «Программой мероприятий, посвященных приезду профессора Марселя Пусьера в Буэнос-Айрес». Он снова пустился в поиски; его руки круг за кругом обшаривали стол, переворачивая и сбрасывая на пол лишние документы, а заодно пустой стакан, полную пепельницу и пару зажигалок. Наконец из спальни донесся негромкий, но уверенный голос Веры: «Зеленая папка, в столовой, на столе!» Пару минут спустя Римини заглянул в спальню, чтобы попрощаться; Вера листала какую-то книгу, лежа на кровати и вытянув ноги почти до телеэкрана — как будто бы под воздействием излучения лак сохнул быстрее. Римини оперся коленом на край кровати. Вера улыбнулась ему и царственным жестом подняла руку, чтобы убрать с его лба явно воображаемую прядь волос. Римини закрыл глаза. Это была даже не ласка — по крайней мере, пальцы Веры не прикоснулись к его коже; он лишь почувствовал какое-то движение воздуха и легкую смену температуры рядом со своим лицом; так едва заметно охлаждается поверхность, на которую падает тень в солнечную погоду. Открыв глаза, он вновь увидел Веру — все в той же позе, поглощенную своими мыслями; на миг он даже усомнился, не показалось ли ему все это: может быть, она не поднимала руку и не осеняла его на прощание ласковым жестом. Впрочем, Вера действительно не прощалась с ним — она, как истинная царица, даровала ему свободу. В очередной раз ей приходилось жертвовать собой ради него и его непонятной работы. После этого Римини оставалось лишь исчезнуть прямо у нее на глазах, как какому-нибудь персонажу волшебной сказки. Его сердце вдруг наполнилось грустью, и он, не рассчитывая на вразумительный ответ, спросил ее: «А ты, кстати, не хочешь на лекцию сходить?» — «Думаешь, стоит?» — «Это последняя лекция, — сказал Римини. — Мне было бы приятно, если бы ты пришла и послушала». — «А ты нервничать не будешь?» — заботливо спросила она. «Что ты! Мне там не до этого будет», — заверил ее Римини. «А я буду там скучать. Я же ничего в этом не понимаю», — возразила Вера. «Сделай это для меня», — настойчиво повторил он свою просьбу. Вера встала с кровати и выключила телевизор. «Мне еще одеваться, — заметила она. — Ты разве не опаздываешь?» — «Ерунда. Кармен никогда не приходит вовремя», — сказал он, бросаясь к шкафу, чтобы открыть дверцы. К изумлению Римини, Вере удалось опередить его, и шкаф распахнула она сама; ее взгляд лишь скользнул по ряду вешалок с одеждой, рука словно заранее рассчитанным движением раздвинула эту казавшуюся непроницаемой шеренгу и вырвала из нее словно заранее приготовленный комплект одежды — блузу, костюм, в общем, все, что нужно для того, чтобы мгновенно одеться подобающим образом. Подобрав себе обмундирование, она, как опытный боец, стала готовиться к предстоящей операции. «Так, в бар ты идешь один, — заявила она, сбрасывая с себя полотенце и протягивая руку за бельем. — Я тебя жду у входа в театр. Как думаешь, в этом костюме я ничего буду выглядеть?»