Бросая вызов - Дебора Гордон (1995)

Ее подробный отчет о последующих неделях соответствовал действительности приблизительно наполовину. Она ходила по лезвию ножа, ведь ее поступки лежали на зыбкой границе между неэтичным поведением и нарушением закона. Одно дело рассказать легавым, что Фредди в пьяном виде растрепал ей о своем мошенничестве. И совсем другое — признать, что ей были известны все подробности дела Бониты и что она даже звонила ей, чтобы дать совет, как отвечать на вопросы во время предполагаемого допроса. Одно дело обыскать квартиру на N-стрит, залезть в портфель, прослушать запись на автоответчике и разглядывать сексуальные аксессуары или даже прослушать кассету, которая могла оказаться вещественным доказательством. И совсем другое — признаться в подмене оригинала кассеты на копию собственного производства. Бонита умерла, и теперь полиция обнаружит эту копию. Пусть с ней она и работает. Лаура ни слова не сказала о своих планах мести Фредди. И поскольку порядочные люди не подставляют под подозрение своих друзей, она умышленно не стала говорить, что в пресловутой квартире и на озере была не одна, а в компании Вики.

Маккинери слушал молча и смотрел на Лауру, как на стенку. Осман поддерживал ее рассказ репликами типа «понимаю-понимаю» и «вот оно что», беспокоясь в основном о точности своих записей. Закончив, Лаура подумала, что пережила самую напряженную процедуру в жизни, более неприятную, чем рождение ребенка и развод.

— Как вы себя чувствуете? — поинтересовался Осман. — Все нормально?

Лаура кивнула:

— Да. Но я немного напугана.

— Это объяснимо. Клементе угрожал вам, а вы понятия не имеете почему. Бонита Фрэнкс мертва, а вы считаете, что между ее убийством и смертью Холлистера есть связь. И думаете, что на очереди стоите вы. На вашем месте я бы тоже испугался. Я бы хотел задать вам несколько вопросов. Посмотрим, что нам удастся вычислить.

Лаура посмотрела на Маккинери. Тот что-то строчил в своем блокноте, что-то, очевидно не имеющее отношения к словам Османа.

— Хорошо. Но сначала мне нужно позвонить няне и предупредить ее, что я задерживаюсь.

Осман подвинул к ней телефон. Было ровно пять, и Лаура, прикинув, что выдержит в этом обществе еще около часа, пообещала приехать в шесть тридцать. И пожалела, что не сказала «в шесть», потому что последующий час оказался экзекуцией не для слабонервных.

— Начнем с Фелпса, — сказал Осман, как только она положила трубку. — От утверждает, что Холлистер шантажировал его, но не сообщал подробностей. Вы считаете, что Холлистер был страстным игроком. Фелпс признался, что занимался мошенничеством либо для того, чтобы заплатить Холлистеру, либо из любви к шикарной жизни. И опять не сообщил никаких подробностей. Вы упомянули, что курировали дела наиболее важных клиентов. Что вели его личную переписку. Вы ничего не обнаружили в его документах? Чего-то такого, что могло вызвать подозрения?

Он начал с самого щекотливого вопроса, — этой темы Лаура хотела избежать, как никакой другой.

— Нет. Вообще-то, нет, — ответила она.

— А полис Бониты Фрэнкс? Может, в нем были заметны какие-то несоответствия? Странности?

Черт подери, он отлично знал ответ на свой вопрос. Мягко стелет, да жестко спать.

— Разве что однажды. В январе я напомнила Фредди, что выплата страхового взноса просрочена. Он выписал персональный чек на нужную сумму. И сказал, что во время Рождества, на озере, Бонита передала ему наличные. Мне показалось это странным.

— Почему же?

— Потому что ничего подобного раньше не происходило.

— Зачем же ему было лгать, что Бонита передала ему деньги?

— Я не знаю.

— Но у вас есть на этот счет подозрения. Расскажите нам о них.

Лаура помолчала, но потом подумала, что, вероятно, подтвердит только то, что ему уже и без нее известно.