Бросая вызов - Дебора Гордон (1995)

— Мои друзья не беспокоят меня после девяти. Они знают, что иногда я ложусь очень рано.

Черт, подумала Лаура. Мама на нее в обиде. И она постаралась поскорее сгладить неловкость:

— Прости, что беспокою тебя. Я просто хотела тебе сказать…

— Ты моя дочь. Ничего другого, кроме беспокойства, я от тебя и не жду.

Ох уж эти дети, означал ее тон. Они такие невыносимые, такие безответственные!

— Прости, что не позвонила тебе сразу же. Я просто хотела сказать, что у меня все в порядке. Не буду отвлекать тебя от твоих дел.

— К чему такая спешка? У тебя не найдется и пяти минут, чтобы поболтать с матерью?

Лаура вздохнула.

— Конечно найдется, мама. Просто я думала, что ты занята.

— Конечно, — ответила Дотти. — Я битых три часа сижу у телефона, дожидаясь, когда ты соизволишь сообщить, что жива-здорова.

— Но если ты так беспокоилась, — сказала Лаура со смешанным чувством вины и раздражения, — почему же сама не позвонила?

— Я и понятия не имела, что ты уже дома.

Один — ноль в пользу Дотти. Она была образцом материнской добродетели.

— Извини, — еще раз сказала Лаура.

— Хм. Итак. У тебя усталый голос, Лаура. Наверное, у тебя был напряженный уикэнд.

— Совсем нет. Просто насыщенный. Мы два дня напролет катались на лыжах.

— А сейчас? Алан все еще там? — Его имя Дотти произнесла с откровенным презрением.

— Вообще-то, мы еще не виделись. Он работает в офисе. Я жду его с минуты на минуту.

— Сегодня утром он тоже был занят работой, когда я подъехала взглянуть на детей. Я захватила детей в Воскресную школу. А почему бы и нет? Я в любом случае направлялась туда, чтобы подменить миссис Голдфарб. У нее опять проблемы с желчным пузырем. Мы пообедали дома у Вики. Когда мы вернулись, Алан все еще работал. Что ж! Уж лучше работа, чем женщины, раз уж ты хочешь дать ему шанс. — Дотти замолчала. — Но знаешь, Лора, мне бы не хотелось, чтобы ты это делала. В пятницу вечером, на службе, я встретила необыкновенного человека. Он был со своей матерью. Видела бы ты, как он опекал ее! А ведь ты знаешь поговорку: мужчина обращается с женой так же, как со своей матерью.

Доктор Лефкович, коротышка-дантист, видимо, отпал, не выдержав конкуренции.

— Один из членов общины? — спросила Лаура, радуясь перемене темы.

— Нет, в том-то и дело, милая. Я в жизни не встречалась ни с ним, ни с его матерью, и, ясное дело, подошла поздороваться. — Дотти вдруг сменила гнев на милость. Сватовство всегда вселяло в нее оптимизм. — Ты же знаешь, я люблю, чтобы люди чувствовали себя как дома.

А также разведать о новичках все, что возможно.

— Они недавно приехали в город? — поинтересовалась Лаура.

— Нет. У нее был муж — не еврей. Когда ее родители умерли, она водила детей в мужнину церковь. Но сама она не крещеная; а семья мужа не была особенно религиозной, так что все не так ужасно, как может показаться. А потом муж отбыл в мир иной, и она решила вернуться к своим корням. Чтобы снова обрести себя, как она выразилась. Она очень милая, но слишком стеснительная. И сын у нее очень милый. Слава Богу, что он обрезанный.

— Откуда ты знаешь? Зашла с ним в мужской туалет и проверила?

— Нет. Дождалась, когда Рэбби усыпит всех собравшихся, и расстегнула ему ширинку. За кого ты меня принимаешь? Я просто спросила об этом у матери. Он похож на одного актера, еврея, такого патлатого, который без конца отпускает хохмочки о своих родственниках. Ричарда какого-то там.

Лаура неожиданно вспомнила, что Алиса Олбрайт, в отличие от своего покойного мужа, была еврейкой.

— Его зовут, случайно, не Артур Олбрайт? — спросила она. Трудно было предположить, что в городе мог оказаться другой полусирота, полуеврей, похожий на Ричарда Льюиса.

— Точно. Ты хочешь сказать, что вы уже знакомы?

— Что-то вроде этого. Мы встречались с ним на вечеринке.