Всему свое время - Лариса Уварова (2006)

— Все равно, — отрезала Лика. — Убирайся. Не хочу тебя видеть. Не могу. Ты мне противен!

Он тяжело вздохнул, сник, пошел к двери. Обернулся и попросил:

— Лика, посмотри на меня.

— Я не хочу тебя больше видеть! — Она задыхалась от подступающих рыданий. — Никогда!

— Может быть, когда успокоишься, ты сможешь меня выслушать… — задумчиво проговорил он и вышел.

Но Лика не успокоилась. Слишком глубока была обида, слишком невыносима боль, слишком многого она от него хотела. Слишком…

Артур прожил у Марины с Эльдаром всего неделю. В его планы входило почти все лето, но, видимо, презрительные Ликины взгляды и язвительные насмешки доконали его. Он пытался объяснить ей все еще раз, но она не стала его слушать. Так они и расстались «в безмолвном и гордом молчании»… Артур уехал в Москву.

Была уже глубокая ночь, когда Лика закончила свой рассказ. Она посмотрела на лежащую рядом Риту. Подруга слушала ее с закрытыми глазами. Лика легонько тронула ее за плечо:

— Рита…

Рита спала. «Что ж, — подумала Лика, может быть, это и к лучшему». Она осторожно встала, накрыла подругу пледом и пошла спать в другую комнату.

Когда это началось? Когда это началось по-настоящему? То есть когда это началось осознанно? Лика знала.

Нет, конечно, нет, осознанно это началось не тогда, когда погибли ее родители, и не тогда, когда она слушала старого священника, пытавшегося объяснить ей, что далеко не все важное в жизни находится здесь, в материально-реальном мире. И не тогда, когда она три года отходила, пыталась залечить рану, оставшуюся от гибели родителей. Хотя, конечно, Марина водила ее в церковь. И, конечно, Лика ходила туда без возражений и препирательств. Не часто, но все же несколько раз в год. Да, ей всегда там было хорошо. Или почти всегда. Воздух в церкви казался каким-то особенным, Лика ощущала его всем своим существом, она словно парила, настолько ей бывало здорово. И это, честное слово, очень походило на кайф. Лика ходила в церковь «подзарядиться», и только за этим, нереальным, неземным ощущением. А что касается всего остального…

Сама служба ее интересовала очень мало. Религия как таковая вообще не занимала. Она была дитя современности, а кроме того, изучая, конечно же поверхностно, религии различных времен и народов, пришла, как ей казалось, к самому важному и окончательному выводу — Бог, как бы его ни называли и в какие одежды ни рядили бы, один для всех. Если Он сотворил мир, то просто глупо воспринимать его по-разному. «Роза пахнет розой, — говорила она себе, — хоть розой назови ее, хоть нет». Как бы человеки Его ни называли, Он един.

Синкретизм, скажете вы? Экуменизм? Что вы, Лика была слишком далека от каких бы то ни было активных действий. Она вообще была далека от любых действий на этой почве. Лике казалось, что она нашла Ему место в своей жизни. Ее вполне устраивало, что Бог есть, что он един и что, может быть, он порой ее слышит, В любом случае, ей было к кому обратиться, когда становилось невмоготу, и почему-то действительно легчало от мысленного воззвания.

А все эти бабушкины молитвы! Помилуйте, ну кто же сейчас молится на церковно-славянском дважды в день? Очень мало кто, да и то, скорее, фанатики. А что там за порогом смерти? Так этого не знает ни один из живущих. А какой Бог на самом деле? Этого и подавно не знает никто. Словом, у нее в голове прекрасно — ей на самом деле казалось, что прекрасно! — уживались вместе представления о реинкарнации, карме, нирване, аде, рае, чистилище, многоликих языческих богах, о том, что Бог внутри нас и что он растворен в мире вокруг нас. И ей действительно нравилось такое положение вещей, Просто некому было ей объяснить, что существует другое.