Всему свое время - Лариса Уварова (2006)

Так в пьяном угаре прожил все лето. Его друзья, самым близким из которых со времен поступления в кулинарный по-прежнему оставался Серега Беликов, пытались его остановить. Поначалу Серега участвовал в его гулянках, но уже через неделю такая запойная жизнь, в которой то и дело пустые бутылки менялись на полные, а одни женщины на других, ему надоела. Он попробовал поговорить с Валеркой, но тот буквально озверел и выгнал его из своей квартиры. Беликов, конечно, друга не оставил, но предпочел больше никаких разговоров не заводить и только контролировал ситуацию, пусть слабо, пусть лишь в денежном отношении, но все же следил за тем, чтобы нескончаемая гулянка не обошлась Валерке втридорога.

Про Светку Валерка и вовсе ничего не желал слышать. Серега как-то посетовал, что Валерка никого не предупредил о своем приезде, а потому и никто не успел его оповестить о Светке, но тот разговора не поддержал, только процедил сквозь зубы:

— Проехали. Ничего не говори, — и глянул так, что Серега тотчас достал бутылочку и предложил выпить за Валеркино возвращение и их встречу.

В нескончаемой пьянке Валерка прожил почти три месяца. За это время заработанные им деньги подошли к концу, а от него самого осталась буквально половина — он страшно похудел, осунулся и по всем параметрам стал подходить под статью «запойного». А в августе, в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое — Валерка дату хорошо запомнил, потому что утром посмотрел в календарь, — ему приснилась бабушка. Она просто смотрела на него с укоризной лучистыми глазами и качала седой головой, дескать, что же ты делаешь, внучок…

Валерка очень хотел, чтобы она с ним заговорила, что-то сам у нее спросил, но она молчала. Он проснулся в холодном поту, встал, пошатываясь подошел к окну, отдернул занавеску. Яркий солнечный свет залил комнату, Валерка инстинктивно прищурился. Сзади, на кровати, кто-то заворочался, и женский голос возмущенно проговорил:

— Дорогой, что это на тебя нашло в такую рань?

— Брысь! — беззлобно огрызнулся он, даже не поворачиваясь. — Слышала, что сказал? Собирайся и отваливай.

Она как-то жалобно мяукнула, но, судя по шороху, стала собираться.

— Дорогой, — снова заговорила, приблизившись к Валерке, — а ты ничего не хочешь мне сказать?

— Деньги там, на столике, — буркнул он.

— Поняла, — откликнулась женщина, и Валерка кинул косой взгляд на ту, с кем провел ночь. Просто так, из слабого любопытства, потому что не мог вспомнить, как она выглядит.

Выглядела она ничего, правда, была больно тоща на трезвый взгляд, но в том состоянии, в котором Валерка находился накануне вечером, показалась подходящей. Крашеные рыжие волосы, откровенный взгляд небольших, но выразительных глаз… Словом, вполне приятная бабенка. Валерка отвернулся, чтобы не встретиться с ней глазами и не без облегчения вздохнул, услышав, как за гостьей захлопнулась дверь. Кажется, даже сказал ей «пока».

Потом он натянул спортивные штаны и вышел на балкон. Ярко сияло солнце и его свет, его тепло, порывы свежего северного ветра, шум яркой зеленой листвы, птичий гомон рассказали ему всю правду о том, как он жил последние месяцы. О том, чем он все это время занимался. Он поднял голову, посмотрел на небо, и его синева словно бы влилась в его потускневшие глаза и осталась там. Он зажмурился, вздохнул полной грудью и начал новую жизнь. Без Светки.

Валерка отсек ее от себя безжалостно и резко, будто ее и не было никогда в его жизни. Так жестоко, что, заслышав ее имя, натягивался как струна, а недобрый взгляд мгновенно сужающихся глаз пригвождал проговорившегося к месту. Он не выносил никаких упоминаний о том времени, когда они со Светкой были вместе. Светка для него перестала существовать. И даже наедине с самим собой отнюдь не предавался воспоминаниям о ней — привычка не вспоминать теперь ему помогла.