Соблазн - Кен Шэйкин (2009)

— На самом деле с разводом все просто, — сказала Хейди, глядя на сложенные на коленях руки. Сквозь ее самодовольство пробиваются победные нотки. — Я получу дом и деньги. А он может оставаться со своим дерьмом.

— Как ты заставила Дика согласиться на это?

— Легко. Я пригрозила разоблачить его.

Вместе с его гардеробом. На этот раз мужчина хотел оставаться в счастливом браке. Со своей первой женой. Хейди продолжала рассказывать, что он пытался убедить ее смириться с его слабостями, даже принимать в них участие. Она отказалась, и он поклялся делать что-нибудь так, как она хочет, только чтобы остаться вместе. Она предъявила ему ультиматум. Или он излечивается, или они разводятся. Только тогда он решил лечиться. В лечении нуждалась вся семья. Ричард — чтобы перестать одеваться в женскую одежду, маленький Ричи — чтобы перестать писать в штанишки, а Хейди — чтобы быть готовой к встрече с пугающей перспективой.

Но не существует аргументации, способной изменить факты, спасти благородную даму, попавшую в беду, остановить непрекращающийся поток пи-пи или избавить от фетишизма, связанного с женской одеждой. Барбара знала по личному опыту, что красивая пагубная привычка может быть безобразно неизлечима. Дик достаточно красив как мужчина, но в женской одежде достоин презрения. Только когда Хейди встретила свою истинную любовь, она смогла найти выход из неудавшегося брака. Развод никогда не бывает легким, если вы не хотите использовать шантаж. С вновь возникшим страстным желанием появляется уверенность в себе, дающая возможность угрожать мужу ультиматумом. Убирайся и дай мне все, что я хочу, иначе я расскажу всем, что я знаю.

— Мне очень стыдно рассказывать тебе все это. Ты должна пообещать, что больше никто не узнает. Дик бы очень обиделся.

— Мой рот на замке. — Барбара слишком травмирована, чтобы говорить об этом. Весь этот скандал слишком неприличен даже для женщины, которая была близка к казни на плахе и слишком тесно связана с этим домом. Сексуальные скандалы очень забавны, но не в тех случаях, когда происходят внутри семьи. Если она снова увидит этого мудака, она не будет ни смеяться, ни ухмыляться, когда скажет ему, каким извращенцем его считает. Скажет прямо в лицо, и пусть слышат все вокруг. — Я никогда не буду в состоянии смотреть ему в глаза. Без того, чтобы не подмигнуть. Я всегда думала, что у обычных людей бывают странности. Но они еще более странные, чем я думала. Моя вера в человечество разрушена.

— С est la vie[9], — заметила Хейди и пожала плечами, как парижанка.

— Дочка… — сказала Барбара перед тем, как выйти из дома. — Ты внушаешь мне отвращение. Не имеет значения, что Дик собой представляет. Ты еще более отвратительна, чем твоя собственная мать. Ты связалась с одиозным официантом. Зачем ты рассказала мне об этом?

— Я должна была рассказать тебе. Сложившаяся ситуация касается не только меня, но и тебя. И в свете того, что случилось, думаю, мать и дочь должны проявить особое взаимопонимание.

— Слишком особое, дорогая. Слишком-слишком особое. Я бы хотела, чтобы ты ничего мне не рассказывала.

— Ну а я рада, что сделала это, — дерзко ответила папулина дочка. — Если я хоть чему-то научилась у Джока — то это ценить правду. Как ты знаешь, он художник. И очень честный человек.

А также великий трахальщик и самый вонючий из ныне живущих мужчин. Поистине о вкусах не спорят! Научно доказано, что большинство того, что мы называем вкусом, фактически является обонянием. Правильная мысль. Барбару сдерживает ее нос.