Призрак острова - Ким Уилкинз (2008)

Я должна была сделать это и потому неподвижно лежала и считала в обратную сторону, начиная с десяти тысяч.

Десять тысяч, девять тысяч девятьсот девяносто девять, девять тысяч девятьсот девяносто восемь…

Что сейчас делал Видар? Сидел ли он верхом на Арваке, готовый возвратиться ко мне? Я вспоминала его серьезное лицо, его мягкий голос, вспоминала о том, как страстно он любил меня.

…девять тысяч девятьсот шестьдесят четыре, девять тысяч девятьсот шестьдесят три…

Как могла моя жизнь принять такой причудливый изгиб? Как я могла дожить до того, что сейчас по совету лесного духа готовилась вступить в физическую схватку с ведьмой из кошмарного сна? Как я могла хранить от всех коллег тайну о своей переселившейся душе? При других обстоятельствах я бы рассмеялась. Возможно, в один прекрасный день я буду хохотать. Отбросив все эти мысли, я вновь подумала о Видаре. О нашем последнем дне, проведенном вместе, о его теплой коже, о мускулистых руках.

Восемь тысяч пятьсот двенадцать, восемь тысяч пятьсот одиннадцать…

Казалось, солнечный свет озарил мой мозг, я потеряла последовательность счета, и вместо этого в голове возникли воспоминания о теплом лесе — мои или Халы, — я не знала. Образ начал растворяться, и холодная темнота ждала за ним.

Вдох.

Я спала.

Дыши медленно, дыши медленно.

Мое тело закаменело, я не могла пошевельнуться, не могла проснуться. Было слышно, как скользящим движением открылась балконная дверь. Я заставила себя дышать спокойно и усилием воли попыталась быть храброй.

— Ты? — сказала она, вползая в комнату. Хотя мои глаза были закрыты, я могла видеть ее. Жесткая ухмылка скривила ее губы.

— Я думала, я говорила тебе оставить Видара в покое. Сейчас слишком поздно. Один будет доволен, когда я расскажу ему, что застукала вас.

Она взобралась мне на грудь, ее седые волосы задевали мое лицо. Мои нервы были на пределе. На этот раз я знала, что все это по-настоящему, на этот раз я понимала, что она может убить меня.

Дыши медленнее.

Ее лицо приблизилось, губы раскрылись, и я увидела ее рот, а дальше — горло, как будто это был тоннель в могилу. Она прижалась ртом к моим губам, силой заставила их открыться и начала всасывать мой язык. Я позволила себе не дышать две секунды, а затем начала медленно вдыхать.

Мы были сцеплены между собой ртами, наши губы слиплись. Она хрюкнула, я оставалась твердой. Мое дыхание вернулось ко мне, а потом и ее стало уходить в меня. Она схватилась за свое горло, а я продолжала дышать ровно и спокойно. От ее дыхания у меня во рту была помойка, такой привкус, как будто грязь смешалась со сгнившей листвой, но я продолжала втягивать его в себя, вдох за вдохом, пока мои легкие не начали болеть. Она боролась, царапая мне лицо. Я прижимала ее к себе, вцепившись ногтями в ее грубую одежду. Ее дыхание становилось все слабее, а крики все беспомощней.

Она резко прекратила сопротивляться. Ее глаза закатились, и она упала с меня, громко стукнувшись об пол.

Я глубоко вздохнула, села, окончательно проснувшись, и начала кашлять до слез. Я снова была в комнате. Мои легкие были словно каменные. Я посмотрела на пол, куда упала ведьма, но ничего не увидела.

Нет. Я увидела маленькую кучку пыли и обрывки ткани.

Я соскользнула на пол, чтобы получше рассмотреть эту кучку. От нее воняло так же, как изо рта ведьмы: грязью и сгнившими листьями. Несколько мгновений я изумленно смотрела на нее.

— О Боже, похоже, я убила ее, — прошептала я в темноте.

Я собрала руками весь мусор и подошла к балконной двери, открыв ее ногой. Раскрыв ладони, я смотрела, как ветер уносит его на север. Затем я осознала, что покрылась испариной. От страха? Или от чего-то еще? Я посмотрела на термометр, прикрепленный к стеклу. На шкале — двадцать девять градусов.

— Что? — вырвалось у меня. От легкого постукивания по термометру ничего не изменилось. Конечно же, он испортился.