– За что меня арестовали? – спросил он сквозь одышку.

– Вас пока только задержали, – уточнил Краснов, – вы подозреваетесь в пособничестве опасным преступникам, террористам, находящимся в розыске. Я вижу, вы себя плохо чувствуете. Сейчас вы ответите на несколько вопросов, затем вас отведут в камеру там вас осмотрит врач.

– Я не могу отвечать на вопросы, – простонал Головня, – мне плохо. Вызовите врача прямо сейчас!

Болели одновременно голова и сердце. Такое с ним случилось впервые. Боль раздирала все тело, он задыхался. Посмотрев на него внимательно, следователь кивнул и спокойно произнес:

– Хорошо, Анатолий Леонидович, я вызову врача прямо сейчас. – Он поднял телефонную трубку.

Через несколько минут в кабинет вошел пожилой человек в белом халате. Приложив фонендоскоп к мокрой от пота груди Головни, он сказал несколько слов следователю, разобрать которые Головня уже не мог.

– Я умираю! – прохрипел он еле слышно. – Сделайте что-нибудь, я умираю!

Его била крупная дрожь. Ему и правда казалось, что он умирает. Бешеный панический стук сердца отдавался в ушах грохотом, голова раскалывалась от этого грохота.

– Что это? Сердечный приступ? Почему он так дрожит? – спросил тревожно следователь.

– Страшная тахикардия, сто пятьдесят в минуту, – сообщил врач, – честно говоря, я не совсем понимаю, но нужны срочные меры.

– Щитовидка! – произнес Головня из последних сил.

Он уже ничего не слышал. Грохот сердца сливался в монотонный оглушительный гул, будто у него в голове работал двигатель взлетающего самолета. А перед глазами стоял длинный сужающийся черный туннель – совершенно черный, без всякого света в конце.

Жена Надежда имела целую библиотеку мистической литературы, она увлекалась йогой, черной магией и прочей ерундой. Она изучала все это, чтобы портить карму любовницам мужа и насылать на них порчу. Сам Головня иногда от нечего делать почитывал кое-что. Про туннель он читал. Но в конце должен быть свет. Почему же так темно?

– Тиротоксический криз! – догадался доктор, услышав слово «щитовидка». – Боюсь, дело плохо. Срочно нужен кислород, капельница с глюкозой.

– Его нельзя класть в лазарет, – возразил следователь, – его надо постоянно держать под контролем, обеспечить надежную охрану.

– Вы смеетесь? Куда он убежит в таком состоянии?

– Не убежит. Убьют, – мрачно сообщил следователь.

Следователь Краснов приехал из Москвы. А врач – местный, из тюремного лазарета. Знакомы они не были.

– Ну а так он сам умрет. Прямо сейчас, – жестко сказал врач, – из криза его можно вывести только в условиях стационара. То, что я могу сделать здесь, даст временный и ненадежный эффект. Потом он должен находиться под постоянным наблюдением, в реанимации. Вы же можете обеспечить дополнительную охрану в лазарете.

В крошечной, без окон, палате лазарета Головню вывели из комы. Охрана была надежной, персонал – проверенный-перепроверенный. Никто посторонний сюда проникнуть не мог.

Часов в пять утра у палаты появилась молоденькая медсестра.

– Ребята, укольчик нужно сделать, – сообщила она, сладко зевнув, – ой, не могу, спать хочу, умираю. И шприцы, и необходимые препараты лежали в специальном шкафчике, внутри охраняемой палаты. У сестры не было ничего – ни в руках, ни в карманах. На глазах у двух охранников она распечатала одноразовый шприц, надломила ампулу, которую достала из только что раскрытой упаковки, сделала внутривенное вливание.

– Все, – зевнула она еще слаще, вытаскивая иглу из вены спящего Головни, – теперь можно завалиться спать часика на полтора с чистой совестью.

Через два часа Головня умер, не приходя в сознание. Врач, вызванный охранниками, констатировал, что смерть наступила в результате второй волны тиротоксического криза.

Глава 13