Импульс - Кэтрин Коултер

Маркус только пожал плечами.

— Если я сейчас отвечу на двадцать ваших вопросов, о чем мы будем разговаривать после?

— Простите, просто мне стало любопытно.

Как было бы любопытно любому репортеру? Да, это хороший ход.

— Теперь моя очередь. Не желаете рассказать мне, чем занимаетесь? Или, может быть, вы хотите танцевать? Или поужинать? Или поиграть в рулетку? Или позаниматься со мной любовью?

Рафаэлла взглянула прямо в темно-синие глаза Маркуса и ответила:

— Думаю, мне подошло бы все перечисленное. Нужны только время и силы, я так считаю.

Маркус лениво улыбнулся, и Рафаэлла осознала, что только что приняла решение. Поразительно, но отступать ей не хотелось. Она недооценивала возможности этого человека. На самом деле он был скользким, гладким, а также опасным. Сама мысль о том, чтобы пытаться играть Маркусом, контролировать его, была смешна. Если бы у Рафаэллы нашлась хоть капля рассудка, она в ту же минуту исчезла бы из его поля зрения. Ей совсем не нравились эти романы на одну ночь: за всю жизнь такое произошло с ней лишь однажды — это был преподаватель журналистики в Колумбийском университете, человек старше ее, которого она боготворила. Рафаэлла видела в профессоре идеал мужчины, образец для подражания. Она считала его интеллектуалом и отличным любовником. Но в постели он оказался посредственностью.

Маркус не окажется посредственностью в постели. Он не такой, как некоторые красивые мужчины, которые воображают, что женщины должны делать все, что они пожелают, только ради удовольствия находиться рядом с ними. Рафаэлла напомнила себе, что могла бы отступить, могла бы передумать, пока еще ее окончательно не покинула способность здраво рассуждать. Еще можно было сказать нет.

Маркус внезапно встал и улыбнулся ей.

— В том порядке, который я назвал, или, может быть, вы желаете начать с последнего? Или с середины?

— А я-то считала, что вы спите только с маленькими брюнетками.

Маркус удивленно приподнял бровь.

— Я думал, Оторва успела сообщить вам, что, как правило, я ни с кем не сплю, госпожа Холланд, особенно это касается гостей Порто-Бьянко.

— Значит, вы надеялись, что я скажу нет? И выплесну вам в лицо «специальное» шампанское?

— Просто я не вступаю в связь со своими гостьями.

— Значит, вы голубой? Маркус рассмеялся:

— Ладно, сдаюсь. Вы бросили вызов моим мужским способностям, поставив крест на мне как на мужчине, задушили мое самолюбие и нанесли мне удар ниже пояса.

— Неужели я сделала все это? Даже не предполагала, что способна на такое.

— Мы еще посмотрим, на что вы способны, госпожа Холланд. По дороге к моей вилле, может, расскажете мне, чем зарабатываете на жизнь? Или вы богаты и ведете праздную жизнь?

Маркус на миг замолчал, заглядевшись на ее профиль. До чего же высокомерно она держит голову. Он вспомнил трогательную девушку, рыдавшую утром на пляже.

— Нет, праздную жизнь вы, пожалуй, не вели никогда, ведь так? Осторожно, смотрите под ноги.

— Да, это так.

— В каком университете вы учились?

— В Колумбийском.

Маркус остановился у входа на свою виллу. Она стояла очень уединенно, окруженная деревьями и цветущими тропическим растениями. Маркус медленно развернул Рафаэллу лицом к себе. Кончиками пальцев он приподнял ее подбородок и наклонил голову. Их губы встретились.

Губы Рафаэллы оказались нежными, но холодными и равнодушными, как он и ожидал. В лучшем случае она просто сомневается, стоит ли ложиться с ним в постель или нет. Но почему она все-таки согласилась? И согласилась ли? И почему он чертовски хочет ее? Маркус решил подтолкнуть ее.

С ледяным спокойствием он скользнул пальцами под шелковый цветок, расстегнул пуговицу, соединявшую половинки платья, и, не дожидаясь возражений, стащил бретельки с плеч и стянул платье до пояса, где оно держалось лишь на одном красном шелковом цветке. Ее белая грудь обнажилась, освещенная лунным светом.