Темный рай - Тэми Хоуг

Саманта обняла Брайса, и он повлек ее в ленивый, медленный танец, все теснее прижимая к себе, Внешний мир погрузился в глухую, непроглядную черноту. Время исчезло, обратившись в нереальный, туманный мир. И Саманта пустилась в плавание по этому миру. Связав себя со своим новым другом, она позволила своим мыслям раствориться в сладкой мгле.

Губы Брайса снова прикоснулись к виску Саманты, поласкали ее ухо.

Я буду всем, что тебе нужно…

Я дам тебе все…

Я люблю тебя…

Саманта, как сухая губка, впитывала в себя слова нежности. Она сама не понимала, действительно ли их произносит Брайс или же ей просто до боли хочется услышать эти слова от кого-нибудь вообще. Не во сне ли все это? Прежде такое бывало с ней только во сне.

— Я люблю тебя, — прошептал Брайс, целуя Саманту в щеку и краешек губ. Она почувствовала его желание.

— Мы не можем, — прошептала Саманта, но даже не шевельнулась, чтобы отстраниться, медленно дрейфуя в тумане мечты.

— Можем, — промурлыкал Брайс. — Я люблю тебя, Саманта. Позволь мне показать тебе, как.

Саманта подумала, что ей следует остановить Брайса, Но не могла. Она так долго не испытывала этого чувства, была так одинока!

Она заглянула в горящие странным светом глаза Брайса:

— Ты правда меня любишь?

— Да, — ответил Брайс и в какой-то момент сам поверил в это.

* * *

— Ты ее трахнул, да? — Шерон гневно выплюнула сознательно выбранное, резкое, гадкое слово, которым только могла описать случившееся. А в происшедшем она не сомневалась.

Брайс не удостоил кузину ответом. Он стоял у большого окна в элегантной гостиной и смотрел в ночь. Он действительно едва обращал внимание на присутствие Шерон. Брайс пребывал в эйфории; тело его словно наполнила новая, неведомая энергия, заставив чувствовать, как в нем бьется мощь жизненных сил. Голова кружилась от стремительно сменявших друг друга идей и планов. Но Шерон в них места не было.

Подобную идею Шерон уж никак не могла принять с благодарностью. Разъяренной тигрицей она металась по полутемной комнате. В тусклом свете бра глаза ее пылали гневом.

— Она такая милая! — проворковал в черное пространство окна Брайс, охваченный необычайным умилением. — Просто не верится, до чего она была мила и желанна.

Восторг Брайса бичом хлестнул по самолюбию Шерон, ранив ее в самое сердце. Она не умела быть «милой». Зато она прекрасно знала, что такое желание. Сейчас Шерон больше всего желала оторвать Эвана от его пассии. Если он слишком увлечется девчонкой, то просто вышвырнет Шерон вон. Мысль напугала ее, но Шерон никогда не показывала страха кузену. Никогда!

— Все мы желанны, — выдохнула она, прижимаясь к Брайсу и давая ему возможность почувствовать свои полные груди под тонкой материей черной шелковой пижамы. Шерон принялась тереться о Брайса, точно кошка, и попыталась прикоснуться к нему сквозь плотную материю джинсов. Брайс отвернулся и отошел, не проявив ни малейшего интереса к ее поползновениям.

Паника тяжелой рукой схватила Шерон за горло, и ей пришлось собрать все свое мужество, чтобы не выдать страха.

— Если она была так уж хороша, что ты делаешь здесь?

Брайс остановился у бара, задумавшись, не пропустить ли стаканчик, но тут же отказался от этой идеи.

Ему не хотелось, чтобы что-то смешивалось с его возвышенным состоянием, могло бы замедлить полет мысли. Он чувствовал себя бриллиантом — сверкающим, твердым, мощным.

— Она такая хрупкая, — сказал он. — Но ей не хватает утонченности. Возможно, она себе на уме. Если я стану надоедать ей своей страстью, это может оттолкнуть ее. — Поглаживая щеку, Брайс уставился невидящим взором в пространство и довольно улыбнулся собственной сообразительности. — Утонченность. Это счастливый билет.