Саманта видела Брайса в «Лосе» множество раз. Он приходил в ресторан устраивать «приемы при дворе». Люди, которых он приводил, относились к Брайсу, как к принцу крови. Иногда же Брайс посещал «Лось» в наряде, никак не согласующемся с портретами из «Обозрения для мужчин». Чаще всего, как и сейчас, он носил выцветшие, потертые джинсы, идеально сидевшие на нем, линялую ковбойку с небрежно закатанными по локоть рукавами, расстегнутую до пупка, что позволяло видеть его густо покрытую черными волосами грудь. Саманте казалось, что подобный наряд выражает представление Брайса о внешнем облике ковбоя, хотя любой человек, хоть раз имевший дело с ковбоями, никогда бы не принял его за такового.

Наконец Брайс обернулся и поймал взгляд наблюдавшей за ним Саманты. Та протянула ему платок, повернулась к горам и довольно долго ощущала на себе его пристальный взгляд, пока Эван не заговорил:

— Саманта, я прошу прощения, если мои друзья смутили тебя. Они вовсе не хотели этого сделать.

— Они здесь ни при чем.

— А что-же тогда? — мягко спросил Брайс. — Такая очаровательная женщина, как ты, никогда не должна так горько плакать. Саманта фыркнула, один уголок ее полных губ пополз вверх в улыбке. Саманта никогда не думала о себе как об «очаровательной женщине». Она была высока и стройна, с почти мальчишескими бедрами и такой маленькой грудью, что о ней не стоило и упоминать, — предмет, о котором Саманта нисколько не беспокоилась, будучи девчонкой-сорванцом, но который приобретал гораздо более важное значение, как только Саманта вспоминала об Уилле и его пышногрудой блондинке, выходивших из «Проклятых и забытых». Что же касается лица, то Саманта всегда находила его странной смесью белолицего человека и краснокожего индейца — дурацкой мешаниной непропорциональных черт, совершенно друг другу не подходящих.

— Поссорилась с дружком? — осмелился предположить Брайс.

Наблюдая за ним краешком глаза, Саманта взвешивала, можно ли довериться этому человеку. Но доброта и внимание, которые Саманта читала на смуглом лице Брайса, затронули самую сокровенную точку в ее душе.

Саманте больше не к кому было обратиться. Родители ее не могли служить образцом идеальной супружеской пары. Отец, если не пил, вечно отсутствовал дома. Матери пришлось растить шестерых детей, и у нее не оставалось ни энергии, ни энтузиазма работать. У Саманты было немного друзей — в основном друзья Уилла. А сама она всегда таилась от болтливых подружек. Саманта могла бы обратиться за поддержкой к брату Уилла, которому всегда доверяла, но ее не покидало чувство, что Джей Ди не одобряет их брак.

А тут подвернулся этот добрый человек, принявший в ней, простой официантке, участие, предлагающий шанс немного остудить жар пылавших чувств.

— Мой муж, — тихо заговорила Саманта, глядя вниз, на розовые цветы, растущие на каменистой почве сада. — У нас с ним некоторые проблемы… Он ушел.

Брайс понимающе вздохнул и заботливо обнял Саманту за плечи:

— В таком случае он просто дурак, не так ли?

Саманта могла бы многое сказать о характере Уилла, но сейчас у нее не было сил подыскивать слова, чтобы поведать хотя бы об одной из его черт. Отчаяние сдавило ей горло, и предательские слезы снова полились из плотно зажмуренных глаз. Не желая более ничего на свете, как выплакаться у кого-нибудь на плече, она повернулась и прижалась липом к тому, что было ей предложено.

* * *

Они подняли тост за Люси.

Эндрю ван Делен со своим партнером Кевином Бронсоном подсели за столик Мэри. Кевин был высокий стройный мужчина, очень походивший на представителя интеллектуальной элиты. На вид ему не было и тридцати. В глазах Бронсона сверкнули слезы, когда он поднял бокал в память Люси.

— Какая бессмысленная смерть! — пробормотал он.