Вилла в Италии - Элизабет Эдмондсон (2010)

Не очень-то вежливо для приветствия, и Люциус не понимал, из-за чего англичанин так возбудился. Офицер был не один, рядом стоял невысокий сержант, со всех струями текла вода, и сержантик, точно взъерошенный терьер, яростно лаялся с офицером, причем спорил о чем-то так, как не ведут себя со старшим по званию. Уайлд узнал акцент сержанта — тот происходил из Шотландии. Солдаты тоже выглядели не особенно радостно, один из них вытаскивал из кузова грузовика что-то похожее на взрывчатку. Люциусу перестало нравиться все действо, хотя это было не его дело. Но агрессивный англичанин, и погода, и эта штуковина, которая могла взорваться, — все начинало попахивать скандалом, поэтому он решил воспользоваться советом и убраться оттуда. Но тогда сержант вырвался из рук офицера, который держал его, и, оскальзываясь и буксуя, подбежал к нему.

— Сэр, Бога ради, остановите его.

Люциус недоуменно посмотрел на сержанта. Он подумал, что сейчас ему больше, чем когда-либо, не хочется здесь оставаться.

— Послушай, это шоу не имеет ко мне никакого отношения. Я янки и возвращаюсь к своим. А тебе лучше сделать, что велит этот, в противном случае сэр оторвет тебе яйца. Я вижу, он из таких.

— Вы не понимаете! — Лицо шотландца стало красным. — Там, в доме, засели люди, немцы, и он собирается их взорвать.

— Не хотят сдаваться?

— Он не дает им такой возможности.

— Если бы солдаты вышли с поднятыми руками… Они знают, что он собирается сделать? Если немцы забаррикадировались и…

— Это он их забаррикадировал! Чтобы никто не вышел! И он хочет не взорвать всех разом — жестоко, но быстро, — а спалить. Хочет поджечь дом!

До Люциуса все не доходило.

— В смысле выкурить?

Сержант уже приплясывал от нетерпения.

— Нет, сжечь живьем! А там и итальянцы, гражданские, семья. Женщины и дети.

— О, черт! Нужно вывести их оттуда. А немцы ведь не отстреливаются. У них есть оружие? Вы разве не можете просто окружить дом и заставить их выйти?

— Он об этом и слышать не хочет! Хочет поджечь всех к чертовой матери, и ему без разницы, кто погибнет. Он сумасшедший, сэр, совсем сумасшедший! Говорит: «Сожжем их всех, а если кто невиновен, то просто отправится на небеса чуть раньше; не об этом ли вечно твердят эти итальяшки? Бог в раю ждет их на пушистом облаке».

Было ясно, что люди не должны выполнять подобные приказы. Но один из солдат — очевидно, из страха перед офицером — уже заложил заряды, и теперь тот подводил последние запалы. Он намеревался провести операцию самолично. Люциус видел, что британец находится в каком-то исступлении, почти в экстазе…

Слова Делии донеслись до Люциуса словно из другого мира:

— И что вы сделали?

— Я его застрелил.

Три слова повисли в тишине.

— Я застрелил его, — повторил американец. — Убил.

…Уайлд опять увидел перед собой изумленное лицо того человека, когда он падал на землю. Все это происходило будто в замедленной съемке. Офицер услышал звук выстрела, и — невероятно, но факт! — перед тем как пуля его поразила, была пауза, а потом он стал падать, словно закручиваясь по спирали, и капли крови повисли в воздухе, пока британец полностью не опустился на землю. И после этого все вдруг ускорилось: раздались крики, началась беготня солдат, воцарился всеобщий испуг и оцепенение, и сержант кричал ему в ухо: «Слава Богу, слава Богу!» А потом: «Вы споткнулись, сэр, я видел, что вы случайно выстрелили, когда бежали к нему! Ах, какая ужасная случайность!»