Заложник любви - Терри Лоренс (1994)

Ник почувствовал себя неловко оттого, что Констанция Хэннесси могла, услышав это, истолковать его соответствующим образом, но она откинулась в кресле и, положив руки на колени, уже по-новому, с интересом, взглянула на него. Не спрашивая разрешения посла, Ник уверенно скользнул в кресло, стоявшее напротив посетительницы.

— Да, Ник, конечно, конечно, садись, — поспешил Уиткрафт.

Ник провел большим и указательным пальцами по жалко поникшей стрелке своих брюк и закинул ногу за ногу.

— Итак, мисс Хэннесси?

— Можете называть меня Конни.

Он улыбнулся ей, но вдруг, будто забыв о нем, посетительница снова обратила умоляющий, однако, преисполненный достоинства, взгляд своих чудных зеленых глаз на посла Уиткрафта. Сердце Ника сжалось, и себе он сказал, что впредь следует подмешивать больше хинина в джин и тонизирующие напитки. Наверно, у него малярия, хотя с тех пор, как его назначили на эту должность, он никогда не думал, что может подцепить какую-нибудь тропическую болезнь, а уж о том, чтобы влюбиться, и подавно.

Невольно, чтобы быть поближе к ней, Ник подался вперед:

— Ради бога, простите мне мою назойливость, но я хочу сказать, что понимаю, как вам сейчас нелегко.

— Со мной все в порядке, — поспешно возразила она, про себя твердо решив ради дела не поддаваться обаянию третьего секретаря британского посольства, хотя, справедливости ради, она отметила, что этого добра у него предостаточно.

Она вовремя прикусила язык, вспомнив, что не может позволить себе отворачиваться от кого бы то ни было в этой стране, коль скоро ее отца держат здесь заложником.

Годы гражданской войны вынудили многие страны закрыть здесь свои посольства. На острове остались только британцы, и только они могли помочь ей спасти отца. В конце концов, будучи американкой, она не имела другого выхода, кроме как обратиться в британское посольство, хотя отлично понимала, что ей они ничего не должны. Вот если бы она и ее отец были бы подданными Ее Величества!

— Для моей семьи это были трудные времена. Прошло уже десять лет с тех пор, как правительство Лампуры заключило отца в тюрьму. Потом к власти пришли мятежники, и с тех пор они держат его заложником при себе.

— За десять лет в стране произошло целых три революции, — пробормотал Ник.

— Да, и поскольку из всех западных стран только Британия сохранила здесь свое посольство, у меня нет другого выхода, как обратиться за помощью к вам. Вы все-таки имеете влияние, если не на мятежников, то хотя бы на правительство.

— Правительство одного дня, — усмехнулся Ник.

Еще не совсем утратив надежду, Конни переключила свое внимание на Ника Этуэлла. Она не привыкла судить о людях по первой встрече, тем более оценивать, как бы половчее использовать их в своих интересах, но долгие годы мытарства ее матери по многочисленным правительственным и дипломатическим кабинетам многому ее научили.

Она готова была пройти через все унижения, чтобы добиться освобождения отца. Ник сказал всего лишь, что сожалеет о случившемся. Сказал просто, прямо и, она была в том уверена, искренне. Перед ней открывались три возможности: требовать, умолять или строить глазки. Она предпочла первое.

— Почему же британцы все еще здесь, если они не могут оказать реального влияния на положение дел в этой стране? Что изменилось бы, если бы и вы отправились восвояси, как другие?

Ник поднял нос, будто принюхивался к проникавшему в кабинет аромату тропических цветов, и, получив в подтверждение своих полномочий начальственный кивок, заговорил:

— Почему британцы ничего не делают, оставаясь при этом на острове? Должен признаться, именно этот вопрос все чаще посещает и меня.

Краска прилила к лицу посла, и он стал похож на свеклу в галстуке.

— Я уверена, что посол вряд ли мучается подобными вопросами, — поспешила заявить Конни и бесстыдно заглянула в глаза несколько поникшего Уиткрафта.