Тело Кристины - Макс Монэй (2008)

Как и всегда, на этот раз битва будет жестокой. Передо мной стоит задача: овладеть упаковкой с горохом на верхней полке холодильника. Она специально кладет все на верхнюю полку, чтобы мне жизнь медом не казалась. Передо мной стоит неприступный белый небоскреб. Он увенчан недосягаемым морозильником, который навеки для меня вне зоны доступа. Настоящий запретный плод. Теперь вам ясно, ради чего эта сволочь морозит себе даже конфитюр на завтрак. Понятное дело, она готова на все ради моего счастья. План кампании выглядит так: для начала убедиться, что она ушла. По лязгу ключа в замке. Нет, пока еще здесь. Она никогда не опустится до вежливости сказать мне «пока» на прощание. Теперь контрольное ожидание — 10 минут. Я должен быть гарантирован от ее забывчивости. Вот и все. 10 минут истекли — вперед, мой крокодильчик, вперед, малыш! Ползать по полу как-то само собой вошло у меня в привычку, теперь это мое излюбленное средство передвижения. Чтобы не сказать единственно возможное. Руки как-то сами вцепились в паркет и паласы, как будто вернулись в хорошо забытое прошлое. Пальцы ног как-то сами собой подогнулись и придали горизонтальному телу необходимое ускорение. Когда выходишь на охоту, квартира кажется огромной, а скорость передвижения, напротив, ничтожно малой. Но внутри согревает адреналин: я незаконно вторгся на территорию противника. Впрочем, она в курсе, что в ее отсутствие я принимаю экстренные меры к поддержанию остатков собственной жизнедеятельности. Поэтому она взгромоздила все производные своей личной жизни как можно выше. Чтобы я ни о чем не догадался. Она запирает на два оборота один шкафчик в ванной комнате — бережет от меня особенно. Этот шкафчик в один прекрасный день, когда я был особенно в ударе от накатившего гнева, я попытался вскрыть перочинным ножом. Моя попытка выглядела как жалкое зрелище! Медвежатник из меня, право слово, никакой. Зато у нее наверняка шерсть встала дыбом, когда мое преступление раскрылось. Кашалотиха! Мы поженились в тысяча девятьсот девяносто втором году. По любви — не то слово! И были счастливы, как дети, и влюблены друг в друга навсегда. Она была прекрасна: белокожая, слегка заматеревшая, но все равно обворожительная. А какая нежная у нее была кожа — бархат! Я сходил от нее с ума. Я потерял голову от ее кожи, я мог гладить ее часами. Она спокойно могла бы быть просто кожей, порами и своим пушком — этого было бы более чем достаточно для моего полного счастья. Счастья навеки! Тогда я еще не подозревал, что она просто воплощение банальной мелочной лжи. До сих пор не понимаю, как она умудрялась столько лет скрывать от меня свое подлинное лицо. Она копировала свои вкусы с моих, подражала мне во всем, проклиная то, что она обожала, и приходя в экстаз от того, что ей было мерзко. Я любил хамелеона, который принимал цвет моих сокровенных желаний. Ее липкий язык по мере надобности выстреливал изо рта и усыплял меня сладким поцелуем. Ничтожное насекомое! Как другие мечтают отлупить за все хорошее боксерскую грушу, так я по ночам, грызя матрас, вижу себя в мечтах нещадно избивающим ее огромную безобразную голову своей озверевшей рукой. Какая жалость, что все это мне только снится! А тем «дюймовочкам», которые прикидываются, будто они ни о чем подобном не мечтают, я говорю: фига с два! Так я вам и поверил! У вас есть уши? Так вот, если они до сих пор слышат, я приглашаю вас познакомиться с моей женой.