Трудный клиент - Сандра Браун (2012)

— Аманда, что за…

— Мне совсем не хотелось разрешать ему провести с тобой целый день. Но пришлось притвориться, что мне все равно. В конце концов, это же ради его работы…

— Но это действительно было для работы… В понедельник презентация рекламной кампании. Мы должны уложиться в срок.

— Ну конечно! И я была бы законченной стервой, если бы сказала мужу: «Нет, не езди туда…» Я не хотела быть женой, которая не доверяет своему мужу.

— Но ты можешь полностью доверять ему, Аманда. Бен восхищается тобой. Он звонил тебе несколько раз за тот день. Я слышала…

— О да! Звонил несколько раз, чтобы рассказать, как усердно вы там работаете.

— Мы и работали…

— В перерывах между купанием в бассейне и вином!

— Все было не так! — почти что простонала Берри. — Аманда! Пожалуйста, не говори так!

Она протянула руку, но Аманда уклонилась от прикосновения.

— Не смей ко мне прикасаться! И держись подальше от моего мужа!

Аманда обогнула Берри и Ская и понеслась прочь, чуть не столкнувшись с парой, стоявшей в стороне и наблюдавшей за происходящим.

Скай заметил этих двоих только сейчас. Кэролайн Кинг полным отчаяния взглядом смотрела на свою дочь. Выражение лица ее весьма впечатляющего спутника, в котором сразу можно было угадать крутого парня, Скай расшифровать не смог. Несомненно было одно: его глубоко посаженные глаза так же, не отрываясь, смотрели на Берри Мелоун.

6

Это хорошо, что Доджу не пришлось ничего говорить в первые несколько минут. Потому что он не смог бы выдавить из себя ни слова, даже если бы от этого зависела его жизнь.

Додж Хэнли многое знал о жизни. Додж Хэнли успел от этой жизни устать. Он видел много раз, насколько жестоки могут быть люди друг с другом. Ну, конечно, когда он смотрел на фотографии голодающих африканских детей или американских парней, гибнущих ради какой-то сумасшедшей, никому не нужной цели, он не оставался равнодушным. Но Доджа охватывала в этом случае скорее ярость, чем грусть. В сердце завзятого циника не было места для грусти. Как и для других сантиментов.

Додж думал, что подготовился к тому, чтобы увидеть собственную дочь. В конце концов, они ведь даже не были знакомы. Все совсем не так, как если бы он знал ее когда-то, успел полюбить, а затем их разлучили. У него не было фотографий, где они были бы засняты вместе. Не было воспоминаний о Берри — только о Кэролайн.

У него и его ребенка не было ничего общего, кроме крови, текущей в жилах. Додж предполагал, что, когда увидит дочь, испытает некоторое волнение. Может быть, у него даже ладони станут влажными. Но ничего выходящего за рамки тех чувств, которые он привык себе позволять. И ненадолго. Ну, может, на несколько секунд.

Но все его предположения разбились вдребезги. Додж оказался совершенно не готов к наплыву чувств, захлестнувших его с головой после того, как они с Кэролайн завернули за угол больничного коридора и она произнесла:

— Вот она!

При первом взгляде на высокую стройную девушку с рыжевато-каштановыми волосами каждая клеточка его тела вдруг отозвалась радостным и в то же время болезненным чувством узнавания, словно запела: «Я знаю ее!»

Потом у него чуть не остановилось сердце. Додж едва удержался, чтобы не схватиться за грудь, отчаянно пытаясь восстановить дыхание. У него свистело в ушах, мутилось в глазах, его слегка подташнивало, захотелось вдруг схватиться за Кэролайн, ища у нее поддержки.

Но еще больше, чем физиологическая реакция организма, изумили Доджа те эмоции, которые он вдруг испытал. Ему стало одновременно так страшно, что сжался желудок, так тесно в груди, что сердце захотело выпрыгнуть наружу, и больно, очень больно в том месте, где, наверное, находилась душа.