Влечения - Юна-Мари Паркер (1999)

Ребекка больше ни о чем не спрашивала Терезу, а спустя десять минут уже вышла из дома, в котором жили супруги Бендотто. Она искренне жалела о бездарно потраченном времени. Судя по всему, Тереза Бендотто чисто случайно оказалась рядом со Слаем Капрой на том снимке.

До обеда было еще немного времени, и Ребекка решила заглянуть к себе на квартиру. Она поймала такси и назвала шоферу адрес.

За время отсутствия Ребекки в ее квартире ничего не изменилось. Оглядевшись, она на минутку испытала сильное желание вернуться сюда и вновь зажить той жизнью, какую они вели здесь с Карен до того, как все это началось… Гостиная выглядела сиротливо, в ней было прохладно и неуютно, словно сюда не заходил никто на протяжении многих лет. Обе спальни также выглядели пустынными и покинутыми. А маленькая кухонька с круглыми барными табуретками была погружена в тишину и полумрак.

Ребекка прогулялась по квартире и в самую последнюю очередь заглянула в свою проявочную. Она до сих пор не получила страховку за учиненный там погром и поэтому пока не имела возможности вновь привести ее в рабочее состояние, накупив нового фотооборудования. В проявочной по-прежнему витал неприятный запах химикатов, который, казалось, прочно въелся в стены и пол. Ребекке было физически больно смотреть на это. Ведь в этой комнате она провела так много самых счастливых часов своей жизни!

С печальным вздохом она вернулась в гостиную. Желтая лампочка на автоответчике горела, и Ребекка с затаенной тревогой включила магнитофон.

Первое сообщение было от главного редактора одного известного журнала. Ребекку приглашали на деловой ленч. Несколько сообщений предназначались для Карен. Все они были от молодых людей — Тедди, Макса, Дэви и Джонни, — которые оставили свои номера телефонов и убедительно просили Карен перезвонить им. Затем в аппарате раздался щелчок, и на пленке зазвучал приятный и мягкий голос Джерри Рибиса, от которого Ребекке, однако, стало не по себе:

— Привет, Ребекка. Это Джерри. Надеюсь, вам понравилось в Европе. Как насчет того, чтобы отобедать как-нибудь вместе? Я перезвоню позже. Хочется встретиться поскорее. Пока.

Они выбежали из дома, встревоженно перекликаясь в темноте и не обращая внимания на ливень. Питерс первым добежал до конюшни. Вслед за ним туда поспел садовник Джонс. А в хвосте плелись горничная Рода и кухарка Хезер.

— Дверца дальнего стойла распахнута! — крикнул им Питерс, обернувшись. — Давайте сюда свет, быстро!

Джонс сунул ему в руки ручной фонарь:

— Вот, держите. Вы что-нибудь видите?

Питерс подбежал к дальнему стойлу и направил луч яркого света внутрь.

— Может, позвонить в полицию? — возбужденно крикнула с улицы Рода. Она вся вымокла, и мокрые пряди волос прилипли к лицу.

— Нет, успокойся. Полиция тут совершенно ни при чем, — заметила ей Хезер. — Только если ее светлость попросят.

Питерс закрыл собой проход в стойло. В нос ему ударил запах сена.

— Что там, мистер Питерс? — окликнул его Джонс. — Что случилось-то?

По лицу Питерса было видно, что стряслось что-то очень серьезное.

— Возвращайтесь в дом, — каким-то не своим, глухим голосом велел он. — Вы здесь не нужны. Ступайте, я сказал.

Хезер и Рода недоуменно переглянулись. Они были заинтригованы, а точнее просто сгорали от любопытства. Женщины посмотрели на Джонса, но тот только пожал плечами и поднял воротник своей куртки.

— Идите. Возвращайтесь в дом, — повторил свое приказание Питерс.

Рода, Хезер и Джонс поплелись обратно. Теперь они ступали уже гораздо осторожнее, боясь поскользнуться на обледенелых камнях двора.

Выглянув наружу и убедившись в том, что они ушли, Питерс вернулся по проходу к дальнему стойлу. Лошади в других стойлах волновались, обеспокоенно фыркали, негромко всхрапывали. У Питерса участилось сердцебиение, когда он вновь очутился у входа в дальнее стойло. Его захлестнула жалость при виде открывшейся ему картины.