Влечения - Юна-Мари Паркер (1999)

Этот намек на легкий флирт долгое время так и оставался единственным. Только спустя почти год после их первой встречи он пригласил ее на свидание. А в тот самый первый день он лишь дал согласие стать ее агентом. Вскоре ему удалось продать несколько ее фоторепортажей в ведущие журналы, и в продолжение следующих шести месяцев дня не проходило без того, чтобы ее снимки не появлялись на страницах самых разных газет и журналов. В первый год их знакомства Стирлинг показал себя настоящим профессионалом, хвалившим Ребекку за удачи, но и не жалевшим критичных слов в дни творческого спада.

Ребекка влюбилась в него почти сразу, но она так же, как и он, долгое время скрывала свои чувства. Ей казалось, что они оба знают: любовная связь может поставить под угрозу профессиональное сотрудничество, которое складывалось столь успешно. Но в конце концов терпению их пришел конец, и они буквально набросились друг на друга. Это было похоже на соприкосновение двух оголенных проводов — с яркой вспышкой и треском. В те самые счастливые дни своей жизни Ребекка познала всю глубину своей сексуальности в объятиях Стирлинга.

Хотя их любовь и сейчас, спустя три года, еще была очень сильна, со временем в их отношениях произошли некоторые перемены. Стирлинг, не собиравшийся жениться на момент их первого свидания, теперь был явно заинтересован в том, чтобы они стали мужем и женой или по крайней мере жили вместе. С Ребеккой же случилась обратная метаморфоза. Если вначале она мечтала о белоснежном подвенечном платье и медовом месяце где-нибудь на Карибах, то в последнее время все больше и больше ценила свою независимость. Творческий успех раздвинул границы ее свободы до немыслимых ранее пределов. Она полностью распоряжалась собой и своей жизнью, ей это нравилось, и она боялась это потерять.

…Выйдя из состояния задумчивости и подняв глаза, Ребекка увидела, что приближается к агентству. Оказавшись в здании, она поднялась на лифте на второй этаж.

Стирлинг сидел за своим рабочим столом, который, как всегда, был завален кипами фотографий, негативов, газет и журналов. Сбоку стоял целый ряд телефонных аппаратов. Из соседних помещений до слуха Ребекки доносилось беспрестанное стрекотание пишущих машинок, шум факсовых аппаратов и телефонные звонки. Если почти весь Нью-Йорк еще отсыпался после праздника, то в агентстве Хартфелдера царила будничная, рабочая атмосфера.

Едва увидев входившую Ребекку, Стирлинг вскочил из-за стола и быстро пошел ей навстречу.

— Здравствуй, радость моя! — воскликнул он, заключая ее в объятия и тесно прижимая к груди.

Ребекка не жаловалась на маленький рост, но Стирлинг был выше. Худой и подтянутый, с узкими бедрами, он передвигался медлительной и несколько неуклюжей походкой долговязого человека, которую Ребекка всегда находила очень сексуальной. Непокорные темные пряди спадали на загорелое лицо, а в улыбке угадывалось что-то очень хитрое и одновременно веселое.

— Хотел позвонить тебе, — сказал он, нежно уткнувшись лицом в ее шею, — но потом решил, что не стоит тебя будить. Ты ведь поздно вернулась вчера? Точнее, уже сегодня. Как все прошло у Венлейка?

Ребекка вдруг ослабела в его сильных руках.

— Ах, Стирлинг… как я рада вновь увидеться!

— Что с тобой? — Чуть отстранившись, он встревоженно заглянул в ее глаза. — У тебя измученный вид. Что-то не в порядке?

— Я присяду, хорошо? Что до моего сна, то я еще даже не ложилась. — Она пошарила в своей объемистой сумочке. — Вот, вчерашнее. Восемь пленок и несколько снимков.

— Ты уже все проявила? — удивился он.

Ребекка устало кивнула:

— Долго рассказывать. Если не возражаешь, я бы сначала что-нибудь поела. Со вчерашнего утра во рту маковой росинки не было. Вечером на приеме пару раз что-то схватила по мелочи… это не считается. С тех пор фактически только кофе влила в себя.