Влечения - Юна-Мари Паркер (1999)

Чувствуя, как по позвоночнику скатилась капелька пота и как пересохло в горле, она продолжала дико озираться вокруг. Ребекка интуитивно поискала глазами какое-нибудь орудие, которым в случае чего можно было бы защититься. За неимением лучшего она взяла острый полосатый зонтик, забытый в квартире кем-то из дружков Карен. Крепко ухватив его, она подкралась к двери в проявочную, резким движением распахнула ее и, тут же лихорадочно нащупав в темноте выключатель на стене, включила свет.

Глазам ее открылось поистине жуткое зрелище. Ванночки с химикатами были опрокинуты с полок. Все вокруг пропиталось растворами и реактивами. В воздухе стояла тошнотворная вонь, выедавшая глаза и ноздри. Растерянно моргая, Ребекка потерянно оглядывалась. Тысячи, тысячи долларов коту под хвост!.. Объективы, увеличитель, фотобумага, термометры, фильтры, лайтметры… Все, что она приобретала годами, отдавая за это последние деньги… Все было уничтожено и разбито… Под ногами на полу хрустело стекло, повсюду валялись разрозненные сломанные детали из нержавейки. Тот, кто натворил это, постарался на совесть. Но ради чего?.. Телевизор с видеомагнитофоном и стереосистема, стоявшие в гостиной, были не тронуты. Как и жемчужная нитка, доставшаяся ей в наследство от бабушки. Ребекка видела ее в своей спальне несколько минут назад.

И тут ее озарило… Взломщику нужна была в этом доме конкретная вещь, и Ребекка поняла, что именно.

Берт Хэндфорд раскрыл ветхий фотоальбомчик и ткнул пальцем в снимок, на котором была изображена маленькая девочка, позировавшая в бальной пачке, стоя на низенькой кирпичной стенке. Головка ее была застенчиво склонена набок.

— Это наша Трейси! — с гордостью произнес Берт.

Репортер из «Маргейт эхо» внимательно всмотрелся в фотографию. Снимок был очень плохого качества, как, впрочем, и многие другие в альбоме. Старик сказал, что в основном сам снимал. Тьфу ты! Лучше бы он жене своей дал попробовать. Во всяком случае, хуже бы не было… Репортер не знал, что и подумать. Уловить сходство между маленькой девочкой, робко улыбающейся в объектив, и красавицей танцовщицей, чьи снимки мелькали на первых полосах всех ведущих газет мира, было очень сложно.

— Постоянно танцевала… Такая неугомонная была… — проговорила Мэйвис. Голос ее дрогнул, а на глаза вновь навернулись слезы.

— Понимаете, — сказал Берт, пытаясь скрыть боль, — мы подумали, что будет правильнее, если мы расскажем, что та Марисса Монтклер — это на самом деле наша дочка Трейси. Чтобы люди знали. Вы могли бы помочь нам в этом? Написать в своей газете, кто она была в действительности?

Берт позвонил в «Маргейт эхо», так как у него не было телефонов других газет. А этой имелся. Пару лет назад они с Мэйвис решили поместить там объявление о продаже буфета, который мать Берта оставила ему в наследство. Газета тогда очень помогла.

Берт с надеждой взглянул на сидевшего перед ним репортера и подумал о том, что мир в последнее время и вправду сильно изменился, раз такую ответственную работу стали доверять совсем молоденьким юношам — мальчишкам, в сущности говоря.

— Вы смогли бы рассказать об этом в вашей газете? — повторил он свою просьбу. — Ведь нам никто ничего не сообщил. Мы сами узнали случайно. Нельзя же так… Мы, конечно, свяжемся с тем господином…

— Сэр Эдвард Венлейк, — буркнул журналист.

— Вот-вот! Но я даже не знаю, где он живет в Америке…

— В Нью-Йорке. Найти будет нетрудно.

— Ага… У Трейси, наверное, были и другие друзья. Мы только одно никак не можем понять. Вот тут написано, что она была богата. Но откуда богатство? Разве она зарабатывала такие деньги в своем клубе?.. Ну, где она танцевала…

— В Лас-Вегасе.

— Точно! — Берт поднял вверх палец.