Никто мне не верит - Молли Катс (1996)

Линн посмотрела на эту дружелюбную элегантную женщину, которая совсем не соответствовала привычным представлениям о том, какой должна быть жена начальника. Ее глаза со светлыми ресницами смотрели на нее с сочувствием и пониманием. Казалось, Бернадин хочет переложить на свои плечи часть гнетущего ее груза.

— Это чертовски тяжело, — сказала Линн. Она почувствовала острую боль в глазах. Дальше она продолжать не могла.

— Что я могу сделать для тебя? — спросила Бернадин. — Я могу выслушать. Ты не хочешь рассказать мне об этом?

Линн заколебалась, и Бернадин сказала:

— Сейчас не самый подходящий случай. Но, дорогая, тебе необходимо встряхнуться. Скоро ты станешь звездой первой величины. Постарайся думать только об этом.

* * *

Когда титры закончились, Грег выключил видеомагнитофон. Интересное шоу; Линн прекрасно провела его. Жаль только, что он не мог посмотреть его из студии. Но запись — это все же лучше, чем ничего. Очень жаль, что он не может видеть ее на экране чаще.

А еще больше жаль того, что остальная часть населения вообще ее не увидит.

А сейчас настало время для тщательного изучения.

Откладывая момент получения доказательств своего триумфа, он подошел к окну и стал смотреть на открывающуюся ему панораму города, украшенного огнями. Затем он задернул шторы, чтобы лучше видеть на экране детали, и перемотал пленку на начало.

Пора поднять себе настроение.

Он тщательно просмотрел всю пленку, останавливая видеомагнитофон, когда на экране появлялось крупным кадром лицо Линн или когда она была видна во весь рост. Особенное внимание он уделил началу и концу шоу, когда, как он заметил, она была менее напряжена.

Его сердце забилось от удовольствия. Несомненно наблюдается прогресс.

Он заметил напряжение, которое словно скопилось в нижней части ее лица. Он воспринимал язык тела даже лучше, чем зрительные образы. Он раскрывал сигналы этого языка при помощи воспоминаний о том, что делало ее тело, когда оно принадлежало ему. Он был уверен, что ее движения стали чуть более резкими. Даже та свободная манера, с которой она двигалась по съемочной площадке, немного изменилась.

Чудненько. Чудненько.

Ощущая возбуждение, он снова просмотрел всю пленку, на этот раз в поисках татуировки. В этом шоу они сделали мало кадров, на которых можно было увидеть низ ее ног, но он отыскал такой, где через колготки можно было рассмотреть рисунок. Татуировка еще не сошла полностью.

Он до сих пор жалел, что не смог убедить ее сделать настоящую татуировку, какая была у других.

Но это была мелочь по сравнение с потрясающей возможностью постоянно следить за ней.

Раньше ему всегда приходилось прятаться и красться, чтобы что-то увидеть — лишь один быстрый взгляд украдкой, ничто в сравнении с восхитительным обладанием видеокассетой, которую можно изучать часами.

Раньше он не имел дела со звездами телевидения.

Он вспомнил, как впервые увидел живую Линн.

Это произошло в баре ресторана «У Джеффри», когда она стояла, окруженная людьми из КТВ. Ее аура вызвала в нем состояние, близкое к ликованию. По сравнению с той фотографией, которая до сих пор лежала в его тайнике, тем рекламным снимком из журнала «Телевизионное вещание», она казалась мерцающим, вибрирующим видением.

Эта кожа. Эти руки.

Ее изысканность, которая, словно конфетная обертка, лишь добавляла золотой блеск тем восхитительным силам, что таились внутри.

Вы могли почувствовать скрытую там жизнестойкость, которую невозможно сломить или поколебать, увидеть тот упругий клубок силы, который был заключен в той Линн, какой она была на самом деле.

В тот вечер ему пришлось проявить особую осторожность, чтобы подобраться к ней; в дальнейшем никто не должен был с полной уверенностью вспомнить, чьим другом он является.