После всех этих лет - Сьюзан Айзекс (1994)

— Но не вас, — подвел черту Том.

Видимо, он поднялся, потому что Джессика внезапно вскочила со стула.

— Нет, — сказала она мягким голосом. — Не меня.

Том подошел к ней.

— Надо очень много, чтобы свести меня с ума, — добавила она.

— Уверен, что это так, — ответил он.

Он пожал ей руку.

— Кстати, я принимаю ваши условия. Мы поговорим вновь через два месяца, — он понизил голос, переходя почти на интимный шепот. — После испытательного срока.

— Буду ждать с нетерпением, — проговорила она, пока он провожал ее до двери.

Я появилась из своего укрытия, ожидая увидеть Тома взволнованным, красным от пота, с трудом переводящим дыхание. Передо мной был хладнокровный джентльмен.

— Знаешь, что моя мать-ирландка сказала бы о такой девушке?

— Мать — женщина. Что бы она сказала?

— Она бы сказала: «Это — нечестивая, нечестивая девица», — он ухмыльнулся. — Да, ну и штучка эта Джессика.

— Соблазнился?

— Ну, я же человек, — он, обнял меня, поцеловал в макушку и добавил. — У меня нет твердого мнения в отношении ее.

Я быстро обняла его и уселась, пожалуй, на самый длинный в мире диван. Он был серого цвета, такого же, как и ковер, обивка же на двух креслах была в красную и серую полоску. Офис явно был оформлен другим дизайнером, чем апартаменты Дрисколлов. Скорее здесь чувствовалась рука декоратора из магазина офисной мебели, который строго придерживался полученных указаний: «В современном стиле, но не слишком кричаще. Строго в соответствии с бюджетом». Том сел рядом, и мы вытянули ноги на низкий кофейный столик.

— Думаешь, это сделала она? — спросила я его.

— Трудно сказать. Меня беспокоит другое, Полиция уверена, что это ты. Тогда зачем ей распространять версию, что ты не только сделала это, но и спланировала все заранее? Она настойчиво повторяла, что любой, кто попадал под влияние его чар, мог сделать это, потому что он сводил всех с ума — но ты свихнулась больше других, потому что прожила с ним дольше всех, — он держал мои руки в своих. — Что у него такое было? Что там у него было, между ног?

— Нет, совсем не то. Хотя любовником он был великолепным, надо признать. Но мы были женаты двадцать пять лет. Когда он ушел, если бы я дошла до крайней точки, то вовсе не потому, что потеряла самца. Более того, на это мне в общем-то было начхать. Что причинило мне настоящую боль? Разрушилась моя семья. Я потеряла друга жизни. И, когда человек, близко знавший тебя, вдруг говорит: «Нет, спасибо! Я больше не хочу», это мне казалось немыслимой жестокостью.

— Но он же просто свихнулся на этом деле, Рози!

Ах, вот как! А как насчет того, что ты предал меня из-за какой-то девчонки Пегги? У меня был большой соблазн сказать это ему. Но я решила промолчать. Не стала я и напоминать ему, что когда он вернулся домой из Дартмута на День Благодарения, он даже не позвонил. Я ждала и ждала, и, когда я, наконец, позвонила ему в субботу днем, он, казалось, был удивлен — не тем, что я решилась позвонить, а тем, что я вообще существую. Он сказал, что с удовольствием повидался бы со мной, но у него уже спланирован вечер.

Но сейчас он был на моей стороне, он был моим сообщником, поэтому я просто сказала:

— Спасибо. Мне надо немного подумать.

Я прикрыла глаза. Обрывки мыслей мелькали в моей голове. Я вспомнила одну-две подробности моей последней ночи с Томом. Подумала, догадался ли кто-нибудь дома подсыпать корм птицам? Вспомнила парную игру в теннис со Стефани и Картером, которую мы проиграли, потому что Ричи сразу взял темп, который я не могла выдержать. А как он разозлился, что даже разбил ракетку вдребезги о столб, на который была натянута сетка. А еще я подумала, что мне хорошо бы сделать массаж лица.

Но, как только я открыла глаза, я уже знала, что прежде всего должна делать.

— Мне нужно вернуться в Шорхэвен, Том. Я должна найти Мэнди.

Две параллельные морщинки обозначились у него между бровями.