Девушка с обложки - Павел Шорников (2001)

Сергей начал было качать права, но таможенники очень быстро доказали ему, ограничившись перечислением длинного списка пунктов и параграфов таможенных правил, что раздеться все равно придется и чем быстрее, тем лучше. Пришлось подчиниться. Пока пограничники осматривали одежду, Сергея пригласили в соседнюю комнату, где стоял рентгеновский аппарат. Врач исследовал ему желудок, но, к своему удивлению, ничего не нашел. Ничего не нашли и таможенники.

Кузьмин оделся, ожидая, что его сейчас с извинениями отпустят, но не тут-то было.

— Посидите, — предложил желтоскулый. — Сейчас все выяснится.

Сидеть пришлось больше часа. Наконец в комнату вошел один из тех таможенников, которые проверяли машины, и что-то шепнул скуластому на ухо, отчего скулы поменяли цвет — стали розовыми.

— Можете идти, — сказал старший. Извиняться за беспокойство, естественно, он и не собирался.

— Только намекните мне, — попросил на прощанье Сергей, — чем я вам не понравился?

Скуластый подумал и ответил:

— Кто-то вас очень не любит. Это все, что я могу сказать.

Озадаченный таким ответом, Кузьмин вышел на воздух и направился к автобусу, где его ждала вся группа.

— Ну я тебе скажу — представление! — встретил его Оглоблин. — Они чуть ли не по винтикам разобрали наш автобус и грузовик. Мы уж думали, ты нас подставил.

— Похоже, кто-то подставил меня, — ответил Сергей. Он не хотел верить, но имя того (той!), кто просигналил куда следует, что рабочий театра «Пилигрим» Сергей Кузьмин везет через границу партию наркотиков, было ему известно — Любовь Аркадьевна Ярцева, мать Леры. Она подставила его один раз — частному детективному агентству, вполне логично предположить, что и в этот раз его подставила тоже она.

«За что же она меня так?! Ведь добилась же своего — расстроила свадьбу. Или именно за это? Ерунда какая-то…»

Все сели в автобус.

С пограничниками, слава Богу, никаких проблем не возникло. Взлетел шлагбаум, открывая путь на мост, за которым их уже заждалась Польша. Поляки разобрались с россиянами в пять минут. Сергей посмотрел на красный шестигранный штемпель, который поставили в паспорт, вздохнул и убрал его в дорожную сумку.

— А где минчане? — спросил Сергей у Данилы, когда граница осталась позади.

— Они будут ждать нас в Варшаве в гостинице, — ответил Оглоблин, занявший место Ники рядом с Кузьминым. То, что рядом с ним Данила, до Сергея дошло только сейчас, так он был расстроен.

— А она с минчанами поехала, — словно угадав мысли Кузьмина, сообщил Оглоблин.

«Кинуло в объятия другого? Или не хочет, чтобы кто-нибудь что-нибудь заподозрил? Тогда это серьезно. Очень серьезно…»

— Интересно, — продолжил Данила, — кто же все-таки тебя… нас! подставил? Неспроста все это. Чувствуется железная режиссерская рука. Как будто кто-то хотел с нашей помощью отвлечь внимание таможенников. Не находишь?

— Еще как нахожу, — усмехнувшись, подхватил Кузьмин. — Подставил нас, конечно, господин Рицке. Он специально придумал эту поездку, чтобы вывезти из России ценнейшие раритеты. А раритеты были в минском автобусе, в тайнике! Похоже?

Сергей рассмеялся. Но Оглоблин только изобразил улыбку, кислую, и тут же стал говорить о чем-то другом, умно, но очень скучно.

Кузьмин погрузился в свои мысли, рассеянно глядя на фермерские дома, уносящиеся назад, на костелы, сверкающие стеклом, придорожные кусты, ничем не отличающиеся от российских. Данилу он слушал вполуха. Слишком неудачную тему тот выбрал — творчество. Его — Сергея — творчество. Оглоблин хвалил картины Кузьмина… И вдруг — это был настоящий удар током — до Сергея дошло, что речь идет о его последних картинах, которые еще никто не видел, и Оглоблин в том числе.

Сергей уставился на Данилу, и тот, сразу замолчав, тоже уставился на него.

— Ты был у меня в мастерской? Тайком? Лера?

— Почему в мастерской… Я успел разглядеть их при проверке, — удивился его реакции Оглоблин.