Когда замирает сердце - Сюзан Ричард (1997)

Он поспешно вышел. Дирдре проводила его взглядом до лифта, затем решительно направилась на кухню за кофейником, чтобы наполнить еще раз наши чашки.

— Ты не поверишь, Лори, шесть лет назад у Дика вряд ли бы нашлось двадцать долларов в кармане. В этом году к моему дню рождения, — а он не забыл ни об одном, — с гордостью добавила она, — Дик попросил приятеля нарисовать Босфор, а рамку сделал сам. А теперь, — шутливо заметила она, — он выписывает мне учительницу французского из Штатов, самолетом возит бутылки кленового сиропа и бифштексы из модного ресторана в Нью-Йорке. Наверное, мне следует гордиться…

— Разумеется, — не удержалась я и покраснела. Почему я не могу оставаться спокойной, как Маделин Скотт? Ведешь себя как впечатлительная школьница, выругала я себя.

— Да, шесть лет назад Дик был никем, — печально повторила Дирдре, — но он был добр, горд и любил мир.

— Это немало, — тихо согласилась я. Дирдре Рэнсом хотелось говорить о Дике, а мне хотелось слушать.

— Он ведь пацифист, знаешь ли… хотя он редко об этом говорит. Приятель Дика оставил сына в Стамбуле, потому что самого его призвали в армию. Через пять месяцев приятель, которого звали Джо, погиб в случайной перестрелке. Дик ужасно переживал, отказался возвратиться домой. Слава Богу, его так и не призвали, ему повезло. Но он не мог забыть Джо.

— И он направил все свои усилия на бизнес? — предположила я.

— Ну, он от легких удовольствий не отказывается, — сухо заметила Дирдре. — Но, к собственному огорчению, я убеждена, что вряд ли Дик в ближайшее время сделает меня прабабкой. Ни одна девушка никогда не сможет заарканить его. Дик намеревается идти далеко, и пока красного света на его пути не видать.

— Он из тех людей, кто всю жизнь посвящает карьере? — спросила я, стараясь не слишком явно проявлять свой интерес. — Только работа, работа и работа, а семья ему не нужна, так что ли? — Тут я виновато замолчала. — Кроме вас, конечно, миссис Рэнсом, — быстро поправилась я. — Ведь вы сами прекрасно знаете, как много для него значите! Он вас просто обожает!

А вот мать значит для него очень мало, это я сразу поняла. И это делает ее несчастной.

Я могла бы влюбиться в Дика Рэнсома. Ладно, я уже влюбилась в Дика Рэнсома, втюрилась по самые уши, что уж тут говорить, но я с этим справлюсь. Я знаю, что тут мне ничего не светит. Может быть, старая дама не так уж и ошибается, может быть, мне не стоило приезжать в этом дом… Но ведь теперь так трудно уехать от Дика.

5

На следующее утро по приглашению Дирдре я снова сидела в ее уютной гостиной и слушала рассказы о доме в Штатах, думая о том, что прежде чем мы начнем заниматься, мне следует установить для себя какое-то расписание, чтобы компенсировать время, потерянное за эту неделю. Не могу же я просто сидеть на террасе и греться на солнышке или читать, или болтать с Дирдре. Я рвалась в бой.

Я чувствовала, что Дирдре приятно мое общество. Я была человеком ее круга, подругой, с которой она могла говорить и которую могла опекать. Мне неожиданно пришло в голову, что Дик выписал меня не только для уроков французского, но и чтобы скрасить одиночество пожилой леди.

— Лори, ты должна иногда по вечерам ужинать со мной, — предложила миссис Рэнсом. — Не очень-то радостно готовить только лишь для себя. Ты любишь жаркое в горшочке по-американски? — Она довольно улыбалась.

— Обожаю, — с энтузиазмом подтвердила я.

— Тогда завтра вечером, — решила она с довольной улыбкой. — А завтра днем я велю Фредерику снова отвезти нас в город. Ты поможешь мне сделать кое-какие покупки и немного погуляешь. Ты ведь еще фонтан не видела — тот самый, который обязаны видеть все гости Женевы, — вспомнила она.

— Ну, я ведь не завтра уезжаю, — сказала я и ощутила холодок в сердце, заметив тень испуга на лице Дирдре.