Кандидат в президенты - Елена Тверцова

«Только этого не хватало. Сесть за решетку из-за зарвавшегося негодяя».

Я примчалась к перепуганной насмерть Юльке буквально за полчаса. Она открыла мне дверь, стоя на пороге с абсолютно безумными глазами и окровавленным охотничьим ножом в руке.

— Что… что ты сделала? — С ужасом выдавила я.

— Нет, нет, я его не зарезала, — твердила она как полоумная. — Он просто упал. Просто упал.

Юлька и сама выглядела не самым лучшим образом. Ее скулу украшал огромный багровый синяк и, бьюсь об заклад, на теле тоже было немало отметин. Я прошла в комнату, куда Юлька притащила меня, и увидела лежащего на полу Бориса. Он был без сознания. Даже я, не будучи доктором, быстро вычислила, что он пока еще жив.

— Срочно. Вызывай скорую и милицию, — скомандовала я.

Юлька посмотрела на меня жалобно.

— Быстро! Я кому сказала! — Заорала я, и Юлька, бросилась к телефону набирать 03. — Он еще жив, его нужно срочно в больницу… Иначе сядешь. Говорили же тебе, дура ты. Дура, — я с досадой уселась на кресло наблюдать за Борисом. — Надо было подавать тогда заявление и срочно разводиться.

Приехавшая скорая отвезла Бориса в местную клиническую больницу. Милиция составила протокол, Юльку отправили в КПЗ, несмотря на все мои вопли и протесты. По дороге в отделение Юлька рассказала мне подробности произошедшего.

Еще до свадьбы Борис начал вести себя довольно странно. Он постоянно твердил, что она неумеха, и руки у нее не оттуда растут, и с таким лицом ее замуж никто не возьмет, что она тупая и неотесанная — только он один ее «терпит, не знает, почему». Юлька, развесив уши, слушала — а ведь и правда, кавалеров у нее особо не водилось, да и занята она была по большей части работой. В общем, он ее убедил.

После свадьбы он запретил ей общаться с людьми, даже в магазин она могла выйти только с его разрешения. И потихонечку начал ее поколачивать. То подзатыльник, то по заднице шлепнет — она терпела, а он и вовсе озверел. Впервые он всерьез поднял на нее руку примерно через год после свадьбы. Довольно сильно ее избил, наставил синяков, потом просил прощения, обещал исправиться.

Однако чем дальше, тем хуже — после он стал бить ее насмерть, а извиняться перестал. Нашел безропотную жертву.

Почему Юлька не уходила от него — было загадкой, ведь однажды он действительно мог забить ее насмерть. Но она все терпела. С ее стороны, как со стороны жертвы, все, естественно, выглядело иначе. Юлька боялась Бориса. Боялась, что она сбежит, а он найдет ее чуть ли не на краю света (что было отчасти правдой, поскольку он работал в органах) и что вообще может убить за непослушание.

«С некоторыми людьми свяжешься — и будешь умолять потом Господа, чтобы отмотал время вспять».

Насильнику всегда нужно знать, что его действия — это медленно скручивающаяся пружина, зажимать которую невозможно бесконечно долго. Однажды пружина неожиданно разожмется в тот самый момент, когда терпеть уже невыносимо. Так и вышло. Когда Борис решил в очередной раз «проучить» супругу, ударив ее по ребрам, она от страха решила, что он хочет ее убить. Бегом помчалась в спальню, схватила из тумбочки огромный охотничий нож с зазубринами и выставила его на обидчика.

Борис думал, что она шутит. Он попытался отнять у нее оружие, но Юлька вонзила ему в руку нож и даже чуть-чуть провернула. От боли Борис заорал, отшатнулся и, оступившись, ударился головой об косяк. С чем я, собственно, и застала Юльку, приехав к ней домой.

Юльке тоже потребовалась медицинская помощь. У нее было сломано ребро. Поначалу в состоянии аффекта она не чувствовала боли, а сейчас тихо стонала, согнувшись и прижав руку к боку. Мы вызвали скорую, и Юльку снова — в третий раз уже за прошедшие полтора года — доставили в больницу. Дежурный врач долго охал и причитал над ней, накладывая швы на шрамы и заковывая ее тело в жесткий корсет.