Золотая рыбка-2 - Вэвиан Фэйбл (1999)

Покончив с ужином, я закуриваю и вместе с дымом отгоняю воспоминания о прошлом. Тут возвращается и главный объект моих размышлений, но за стол не садится. Если до сих пор мы делали вид, будто никуда не торопимся, то теперь всячески доказываем обратное…

Даниэль бешено пришпоривает стальную лошадку «мазду», а я пытаюсь хоть чуть-чуть продлить безмятежно мечтательное настроение — подобно тому, как прихватывают впрок остатки ужина. Откинувшись на спинку сиденья, любуюсь профилем Даниэля. Лицо его расцвечивают световыми бликами и снова погружают в темноту мелькающие мимо уличные огни. Интересно, если любовь постепенно делает красивым в наших глазах любимого человека, есть ли предел этому процессу?

Внезапно Даниэль сворачивает к неосвещенной автостоянке у огромного здания заводского типа, и мы пересаживаемся в другую машину, на заднее сиденье. Если б мне достало глупости поверить, будто парадом командую я, то сейчас иллюзии мигом развеялись бы без следа. На переднем сиденье дурачится Луис, за рулем сидит молчаливый незнакомец. Шутки соседа он пропускает мимо ушей, да они и адресованы не ему и не нам, а самому себе. Луис постепенно раскаляется, прикоснись к нему — искры посыплются. Теперь-то я знаю, таким образом он заряжается храбростью. По-моему, метод, достойный подражания. Я чувствую, что начинаю успокаиваться, страх отпускает.

Дорога сворачивает к реке. На другом берегу высится бетонная стена с зарослями бурьяна внизу. Пейзаж отпугивает своей мрачностью, вокруг нет ни одной живой души.

Машина останавливается почти на том самом месте, где я когда-то обнаружила моторную лодку, и, едва только мы трое — Даниэль, Луис и я — выбираемся наружу, уносится прочь.

Меряю взглядом высоту ограды: к сожалению, она не стала меньше со времени нашей предыдущей встречи. Не успеваю я расправить крылышки, как Луис, метко прицелясь, забрасывает на стену крюк и поторапливает Беллока тычком в спину. Я хватаюсь за конец веревки.

Согнув ноги в коленях, я приземляюсь по ту сторону стены и перекатываюсь по земле. Даниэль не отстает от меня. Вот наверху появляется и Луис, но прежде чем соскочить вниз, прячет свое альпинистское приспособление; сложенное наподобие зонтика, оно скрывается в глубине кармана. В следующую секунду блистательный молодой человек пропадает во тьме.

Даниэль крепко держит меня за руку, и мы ныряем в ночной мрак. Убывающая луна отбрасывает тусклый свет, но включать фонарик опасно. Путь наш пролегает через лес в ту сторону, где, по моим предположениям, на берегу ручья находится охотничий домик. Не сказать, чтобы окружающая природа встречала нас с распростертыми объятиями. Ветви деревьев так и норовят хлестнуть по лицу, листья щекочут шею, словно недобрые пальцы, тянущиеся к горлу. Одного этого достаточно, чтобы напугать до смерти, а тут еще филин громко ухает над головой, будто желает навести врагов на наш след. Я крепко стискиваю рукоятку полученного от Луиса узкого ножа в кожаном чехольчике, надеясь, что это придаст мне храбрости.

Кто не блуждал по ночному лесу, вряд ли может представить, что это за удовольствие. Тьма непроглядная, а то немногое, что удается различить, не поддается опознанию и лишь вселяет страх. Вот впереди сверкнул чей-то хищный глаз, а на поверку выясняется, что это листик куста, освещенный луной. С оглушительным треском ломается сучок, и трудно поверить, что хрустит он под твоей собственной ногой. Упругая ветка цепляется за брюки — чем не вражья рука?!

Полно, Дениза, всюду тебе мерещатся враги. Что делать людям — кроме нас — в этом огромном парке? Возможно, и в доме-то уже никого не осталось и мы сражаемся с призраками. На чем свет стоит кляну Любоша Хольдена, мог бы спрятать ключ где-нибудь еще, будто во всем городе не нашлось удобного, хорошо освещенного места!