Мой родственник не отрывает глаз от танцора. Негр решает вознаградить его за повышенное внимание: закидывает ноги за шею и, встав на уши, выходит из кадра. Я выключаю магнитофон, зашвыриваю пульт под тахту, придвигаю стул и усаживаюсь. Взгляд мой перебегает с Мартина на Конрада и Фанни, затем на остальных ребят. Я даже не знаю, как их зовут, а парни не колеблясь бросились на выручку.

Конрад сует мне в руку стакан с какой-то подозрительной жидкостью. Любая лаборантка с первого же взгляда выдала бы заключение: процент крови в моче слишком высок.

— Что это? — с отвращением спрашиваю я.

— Кампари с апельсиновым соком.

Я осторожно пробую на язык. В самом деле, кампари. Сделав добрый глоток, вновь беру Конрада в оборот:

— Не вздумай пудрить мне мозги и ссылаться на случайное стечение обстоятельств!

— Никаких случайностей. Изрил, — Конрад показывает на какого-то худосочного паренька, — живет в доме напротив, так что из его окон видны вход в твой подъезд и окна твоей квартиры. После случая с Эллой мы днем и ночью, сменяя друг друга, следим за подъездом. Сегодня вечером тебе крупно повезло, что мы гужевались всей кодлой, вот нам и удалось подоспеть вовремя.

— И чем же я заслужила эту круглосуточную опеку?

Конрад отвечает безмятежной улыбкой.

— Ну, допустим, мы к тебе неровно дышим.

Мартин разражается демоническим хохотом, словно герой «Сельской чести».

— Не знаю, каких тебе еще нужно объяснений, — перекрывая этот оперный смех, продолжает Конрад. — Твоя жизнь нам не безразлична… И времени у нас навалом, сейчас каникулы. Тарахтеть моторами и распугивать малышню в песочницах тоже, скажу я тебе, тоска зеленая. А так от нас по крайней мере хоть какой-то прок. Надеюсь, ты не заложила нас сыщикам?

Наступает моя очередь покатиться со смеху.

— Нет. Я скромно промолчала, а они поверили, будто я в одиночку уложила двух бугаев со стволами наготове. После победы над маньяком каждое мое слово принимается на веру. Задали, правда, вопрос на засыпку — где, мол, я находилась, когда бугаи ворвались в квартиру, — но я тоже не вчера родилась… Ну а теперь о другом. Вот уже который день я охочусь за вами, и мне, конечно, в голову не стукнуло поискать вас в доме напротив. Хотелось бы выяснить один пустячок: насколько глубоко вы увязли в последней акции «Ю»? Я имею в виду разоблачение преступников, прибегнувших к пластической операции.

— Что ты сказала?! — Возглас Конрада заглушает скрип входной двери.

— То, что слышали! — отрезаю я, не удостоив Даниэля даже взглядом.

Зато он пялится во все глаза, потом пристраивается на тахте, чуть сбоку от меня. Закидывает руки за голову, какое-то время нежится под восторженными взглядами юнцов и наконец, лениво растягивая слова, говорит:

— Ты тут вроде проводишь опрос…

— Ну и что?

— Мне бы тоже хотелось кое-что выяснить.

— Валяй. — Я разворачиваюсь так, чтобы видеть лицо Хмурого.

— Не так давно ты обмолвилась, что обнаружила Арджила мертвым.

— Да, к сожалению.

— После чего якобы поспешила к Квазимодо.

— Совершенно верно.

— Ну а эти визитеры с чего явились по твою душу? — Он кивает в сторону соседней квартиры, где изрешеченная пулями постель ждет, когда я преклоню свою усталую голову.

Я пожимаю плечами и вижу, как Даниэль бледнеет. Перехватив его взгляд, адресованный Конраду, я вдруг соображаю, что вся эта гоп-компания в заговоре против меня. Мартин под моим испытующим взором уползает под тахту и шарит там в поисках телевизионного пульта. Раскачиваясь на стуле, я осторожно опускаю одну из его ножек на распластанную руку братца, которой он опирается на пол. Из-под тахты раздается истошный вопль, переходящий в ругательства. Я — ноль внимания.

Хмурый распрямляется, как пружина, хватает стул за спинку и высвобождает из тисков руку Мартина, при этом не сводя с меня глаз и не прерывая своей речи: