Я вышла в гостиную, всё ещё одетая в свою удобную фланелевую пижаму. Вся группа была там, переругиваясь друг с другом, пока Леа и Коннер пытались понять, что происходит. Алекс, второй гитарист и клавишник, сидел среди всей этой кутерьмы с загипсованными руками.

Когда я вошла, все перестали ругаться и посмотрели на меня.

— Ты, что, серьёзно носишь пижаму с мишками Тедди? — спросил меня Алекс. Он поднял бровь. — Это безумно мило и сексуально.

Я не могла не улыбнуться и подняла мои тапочки, указав на них, чтобы ещё больше его развеселить.

— В комплекте с тапочками-мишками. Что здесь происходит? Почему у тебя обе руки в гипсе?

Брейден вскинул руки в воздух.

— Этот неудачник провёл утро в больнице после того, как ночью получил по заднице.

Я внимательно посмотрела на лицо бедного Алекса. Его нижняя губа была красная и опухшая, над левым глазом порез, а на носу и щеках красовались красно-фиолетовые синяки. Ой.

— Вот дерьмо! — вскрикнула я. — Что, чёрт возьми, произошло?

— Кажется, у одной из вчерашних цыпочек был парень. И он представил себя Алексу с помощью кулаков и бейсбольной биты, — сказала Леа, раздавая всем бутылки с водой и чипсы. И когда она стала образцовой хозяйкой?

— Бейсбольной биты? — переспросила я.

Щёки Алекса покраснели.

— Ага. Чувак набросился на меня из туалета с битой. Я поднял руки, чтобы защититься, и он сломал обе.

— Пожалуйста, скажите мне, что тот парень выглядит хуже, — взмолилась я.

Глубокий смех Итана пронёсся по всей комнате. Он определенно был самым крупным парнем из всех, кого я когда-либо видела, ростом примерно шесть футов и семь дюймов, и его голос был соответствующим. Его заколотые прямые волосы были настолько светлого оттенка, что казались почти белыми. Итан напоминал мне о тех волосатых парнях из групп девяностых.

— Думаю, Алекс ударил его несколькими струями крови, но это всё.

Засмеялись все, включая Алекса. Хотя, нет, не все. Не Шейн. Он стоял, прислонившись к двери, его руки и ноги были скрещены. Выражение его лица было сердитым.

— Ага, это очень весело, но кто будет играть на ритм-гитаре в эти выходные? Или, что насчет следующих выходных? Кого, чёрт возьми, мы сможем найти? Кто сыграет так же хорошо, как Алекс на клавишных, споёт и выучит все грёбаные песни до пятницы?

Все снова смолкли, как только зазвучал голос Шейна. Но в этот раз это было не из-за пения, а из-за злости на друга. Придурок.

Леа покосилась на меня.

Я состроила ей гримасу, предупреждая её, чтобы она не втягивала меня в эту ситуацию.

Коннер жестом показал Шейну, чтобы тот успокоился. Удивительно, он взял под контроль всю ситуацию.

— Слушай, сегодня только воскресенье. У нас есть время до пятницы. Ты же знаешь, что в Нью-Йорке дерьмова куча гитаристов с собственными CD-дисками, которые знают твои песни наизусть. Давайте поспрашиваем, сделаем несколько листовок и устроим небольшое прослушивание, допустим, в четверг. Ребята, вы можете выбрать лучшего. Вы точно не найдёте того, кто играет на гитаре и клавишных как Алекс. Можно просто не играть песни, в которых есть и то и то. Алекс, как долго тебе нужно будет носить гипс?

— Около шести недель, — ответил он.

— Хорошо, это всего на несколько недель. Только подумай о раскрутке, которую вы получите за счёт прослушиваний. Если это не подходит вам, то не выступайте эти шесть недель. Сделайте перерыв, — невозмутимо предложил Коннер.

Шейн заворчал в уголке как ребенок. Остальные участники группы обдумывали сказанное Коннером.

— Мы всегда можем взять Такера. Пошло немало времени, но я уверен — он помнит, как играть, — сказал Итан.

Я последовала за Леа на кухню, когда она пошла за водой.