«Хорошая ассоциация — комары, — подумала Катюша, — не страшная», — и со злостью сбросила подушку на пол: та наконец вывела ее из себя.

Упершись затылком в жесткий по сравнению с подушкой матрас, уставившись глазами в белые, блестящие доски потолка, она поняла, что бегать от себя и от истины, вдруг открывшейся ей на каком-то отрезке ее путешествия из Любимска в Москву, не стоит.

Слова мужа Славика о том, что он не заходил к бабушке в день ее смерти, насторожили Катюшу, потому что…

«Потому что я не спрашивала его об этом, — созналась себе она. — Зачем он вылез из рамок моего вопроса о телефонном звонке. Выходит, он знал, что кто-то не только звонил, но и приходил к бабушке? Может, он и приходил?»

От сделанного вывода Катюша испугалась и заснула — крепко, быстро, со стороны казалось — спокойно.

Ночью рядом с домом, в кустах долго плакала птица, предвещая дождь. Оттого наутро (как все в мире взаимосвязано) Катюша глядела в окно электрички на лужи и думала:

«Гениальная погода. Просто творческая. В Москве меня ждет удача».

Так она настраивала себя на нужный, рабочий лад — мечтала, забегала мыслями вперед.

Но в Москве, во ВГИКе ее никто не ждал: ни профессор по речи Чепурной, ни связанная с ним удача. Как сообщила Катюше добрая женщина из деканата, оказавшаяся секретарем приемной комиссии, профессор отбыл на фестиваль российских фильмов в Грецию и будет через неделю. Катюша загрустила, но, прочитав на лице секретарши сочувствие, решилась посвятить ее в курс своего дела.

— Вам нужен кто-то из Басмановых, — спокойно и просто, как о соседях по подъезду, сказала о великих людях секретарша. — Василий Сергеевич или Злата Артемовна. Она как раз сейчас здесь, в аудитории номер двадцать пять, — подбирает актрису на одну из ролей второго плана. А фильм почти снят. Попробуйте, может, у вас получится поговорить с ней. Правда, предупреждаю заранее, Злата Артемовна — человек творческий. Понимаете, что я имею в виду?

Катюша испуганно кивнула. От грядущей встречи с хамством у нее неприятно засосало под «ложечкой».

Злата Артемовна оказалась далеко не роковой красавицей, какой, судя по имени, нарисовалась в воображении тихо бредущей навстречу неизбежным неприятностям Катюши.

«Высокая, крепко сбитая, плотная, с железным здоровьем», — вот как изменилось мнение Катюши о дочери недавно убитого режиссера, когда она, заглянув в аудиторию номер двадцать пять, сразу же встретилась со Златой Басмановой глазами и в течение нескольких секунд успела рассмотреть ее всю.

— На роль Плюшкиной? Проходите, — сказала режиссерша стоявшей в дверях полненькой миловидной женщине и тут же, забыв о Катюше, приподняв подбородок и прищурив глаза, обратила взор на молоденькую претендентку на эту же роль в своем первом полнометражном фильме.

Та старалась изо всех сил, но даже Катюша видела — у девчонки ничего не получается. Наконец Злате надоело тянуть подбородок и портить зрение. Она «ударила» девчонку словом «хватит». Актриса съежилась и убежала, но Злата этого не заметила — она уже смотрела на Катюшу и приказывала ей движением головы: «Давай!»

— Слова знаете? — спросила Басманова Катюшу и, увидев, как претендентка на роль, волнуясь, проглотила комок воздуха, приказала кому-то из помощников: — Дайте ей слова Плюшкиной.

— Ну? — нетерпеливо снова спросила она у растерявшейся, попавшей в глупое положение Катюши (слова роли были непонятны, строчки сливались в одно целое). — Читать умеете?

Катюша вспомнила чьи-то жуткие слова «Промедление смерти подобно» и решительно, прямо, честно посмотрела в глаза Злате Артемовне. Там — о, небеса! — была надежда на чудо и многое другое — доброжелательность, искренняя заинтересованность, вера в силы «актрисы» и озорные чертики. Благодаря последним Катюша и начала читать первые пришедшие ей на ум стихи:

— Переправа, переправа, берег левый, берег правый…