Лили - Патриция Гэфни (1998)

Она заметила по его глазам, как он рассержен, хотя и пытается это скрыть. Клей подошел и встал рядом с братом. Лили благодарно оперлась на его протянутую руку и вышла на палубу. Односложно отвечая на чересчур оживленную болтовню Клея и тихонько потягивая мадеру из предложенного им бокала, она не отрываясь следила за Дэвоном. Через несколько минут его напряженно сдвинутые плечи расслабились, он даже сделал попытку присоединиться к общему разговору. Лили храбро придвинулась к нему поближе. Клей продолжал что-то рассказывать о своем корабле. Дэвон наконец-то взглянул ей прямо в лицо, и она воспользовалась этим, чтобы послать ему извиняющуюся улыбку в надежде, что он поймет. Его суровый взгляд смягчился, и ее сердце радостно забилось в ответ. Она с трудом удержалась от желания взять его за руку и провести пальцами по окаменевшей линии скулы, однако поверх края своего бокала послала ему пылкий взгляд, говоривший “спасибо”.

Над рекой царило затишье, теплый воздух обволакивал их. Солнце бросило на воду последний отблеск и скрылось в низких облаках на горизонте. Небо изменило цвет с золотистого на ржавый, на берегу в сосновом лесу заухал филин. Клей зажег фонарь и широким жестом пригласил их к накрытому на плоском днище перевернутого ялика ужину, состоявшему из мясного рулета и фруктового пудинга. Они съели его, сидя на ящиках от спасательного линя.

Разговор получился оживленный и беспорядочный. Он начался с вызывающего и – как догадалась Лили по выражению лица Дэвона – давно набившего оскомину заявления Клея о том, что занятие контрабандой (Клей именовал ее “свободной торговлей”) проистекает из присущего большинству людей стремления обойти закон и что даже честный человек испытывает радостное волнение и подъем духа, когда ему удается нечто в подобном роде. Клей стоял на том, что, пока проклятое правительство облагает таможенными пошлинами более тысячи видов иностранных товаров, рядовые граждане будут по-прежнему без зазрения совести нелегально ввозить в страну чай, соль, коньяк, шелк – даже игральные карты! – при малейшей возможности. Дэвон не менее горячо доказывал, что контрабанда подрывает экономику, но согласился с тем, что следует снизить таможенные сборы на спиртное, мыло и все прочее. Однако, настаивал он, сознательные граждане должны действовать в рамках закона, который, кстати, дает им такие права и свободы, какими не может похвастаться ни один другой народ в мире, и находить законные пути изменения устаревшей системы сбора налогов, акцизов и пошлин.

У ног братьев стоял бочонок, вмещавший пол-анкера [17] мармандского коньяка, о происхождении которого никто из присутствующих тактично не упомянул. Горячность Клея в споре возрастала по мере потребления Золотистого напитка. Правительство, на защиту которого встал Дэвон, он сделал мишенью насмешек, подвергнув ряду язвительных замечаний распространенное мнение о том, что беднякам следует быть более бережливыми и что они сами виноваты, если не умеют жить по средствам. Жирные старые подагрики в парламенте, говорил он, лицемерно твердят, что все дело не в бедности, а в расточительстве. И хотят исправлять нравы обездоленных путем обучения их в воскресных школах. Разумеется, заметил он с сарказмом, с одной-единственной целью: не мешать бедным гнуть спину остальные шесть дней недели. Дэвон ответил, что Клей совершенно прав, но, чтобы изменить положение, нужно дать беднякам работу, к примеру, на медных рудниках, а не раздавать им в виде милостыни доходы от контрабанды.