Лили - Патриция Гэфни (1998)

Дрожа, как в ознобе. Лили отошла от окна и села на край кровати, а потом легла, не раздеваясь, и натянула на себя одеяло. Черная тоска охватила ее, проникая до самых костей, подобно сырому туману. Прошло время. День был сумрачный, весь песок в ее часах давно вытек вниз, она понятия не имела, который теперь час. Вдруг в коридоре послышались шаги и женские голоса, а потом звук закрываемых дверей. Опять наступила тишина. Лили села в постели. Боже милостивый, неужели они остаются ночевать? На этом этаже? Чуть ли не в соседней комнате?

Она встала и принялась ходить взад-вперед. Когда за окном совершенно стемнело, пришлось зажечь свечи. Каждый случайный звук заставлял ее замирать и спрашивать себя, откуда он доносится и что означает. Горничная принесла ей холодный ужин на подносе, и Лили огромным усилием воли заставила себя удержаться от расспросов. Вечер тянулся бесконечно. Иногда ей удавалось расслышать доносившийся снизу смех. Напряжение все росло. Она вымылась и надела ночную рубашку. Неподвижно лежа в постели и уставившись в темноту широко раскрытыми глазами, Лили ощущала такое отвращение к себе, что ей хотелось провалиться сквозь землю. Ее тело стало чужим, руки и ноги одеревенели. Опять в коридоре раздались шаги, чьи-то голоса негромко желали друг другу спокойной ночи. Она ждала, не двигаясь, затаив дыхание, умирая от беспокойства.

Он не пришел. Впервые с незабываемой ночи на “Паучке” Дэвон не пришел к ней.

Луна показалась ненадолго в ее окне, и вновь комната погрузилась в темноту. Тишина стояла полнейшая: не было слышно даже моря Лили встала и вновь принялась бродить по комнате, но вскоре, сама не понимая, что делает, оказалась в коридоре. Неслышно ступая босыми ногами, она прокралась к спальне Дэвона, без стука открыла дверь и вошла.

Он не услыхал ни звука, но догадался, что она здесь, и сел на постели. Она предстала перед ним смутно белеющим пятном на фоне двери, бледная и бесплотная, как привидение. В течение нескольких бесконечных минут они смотрели друг на друга через всю комнату. Чем дольше затягивалось молчание, тем сильнее росло в нем ощущение чего-то непоправимо ускользающего сквозь пальцы. Но он не мог заговорить. Он не знал слов, которые могли бы ему помочь.

– Бедный Дэв, – сказала Лили. Ее голос звучал тихо и как будто отдельно от тела. – Ты не знаешь, куда меня девать, верно? Как неловко получилось: твоя невеста и твоя любовница под одной крышей с тобой в одно и то же время! Ты, наверное, чувствуешь себя…

Он выругался и соскочил с постели, и все слова замерли у нее в горле. Краем глаза Лили заметила, что он все еще одет, и это ее немного утешило: по крайней мере, он не завалился спать как ни в чем не бывало.

– Чего тебе нужно от меня. Лили? – грозно спросил Дэвон, нависая над нею.

Саднящая хрипота его голоса заставила ее предположить, что (хоть это и казалось невероятным), возможно, он страдает не меньше, чем она. Эта мысль придала Лили смелости прикоснуться к нему, легонько положить руку ему на грудь.

– Я хочу, чтобы ты любил меня. Весь его гнев сразу улетучился. Он обнял ее обеими руками и прижался лицом к ее волосам.

– Я люблю тебя. Бог свидетель, люблю, сколько могу.

Ее возмутила оговорка, а еще больше сопротивление, мучительное нежелание, прозвучавшее в его голосе, словно признание в любви было для него равносильно смерти.

– Ты женишься на мне? – прошептала она, понятия не имея, что за безумие на нее снизошло, как у нее хватило смелости задать такой вопрос.

Его тело как будто одеревенело, он медленно высвободился. Уже понимая, что битва проиграна. Лили возблагодарила Бога за то, что темнота скрывает его лицо.

– Просто скажи “нет”. Ради всего святого, избавь меня от своей жалости.

– Послушай…