Без жалости - Лоис Гилберт (2004)

Они предлагали мне принять участие в этом трогательном празднике семейного единения, но я никак не могла забыть про ложь, которой они меня опутывали на протяжении тридцати лет. Я смотрела на них и не двигалась.

Зазвонил телефон, и праздник единения завершился. Райан и бабушка отпрянули друг от друга.

— Может, я возьму трубку? — подал голос из гостиной Винсент.

— Я сама возьму, — сухо ответила я и прошла через гостиную, где Винсент стоял у книжных полок, разглядывая от нечего делать альбом со старыми фотографиями. Меня это задело. — Это личное, — сказала я, проходя мимо, нырнула в коридор и подняла трубку.

На противоположном конце провода, прерываемый помехами, послышался голос Дэна:

— Это ты, Бретт?

— Да. Новости есть? Ждать нам в гости Фарнсуорта или нет? — Я говорила тихо, почти шепотом, — не хотела, чтобы меня слышал Винсент.

— Медицинский эксперт утверждает, что неизвестный, которого ты обнаружила на лесной тропинке, был убит во вторник, примерно между часом и тремя пополудни. Полиция будет всех вас допрашивать. Всем вам будут задавать вопросы — где вы были и что делали в это время. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Я все отлично понимаю, — сказала я. — Только мертвец уже известен. Один человек, разыскивающий его, приехал к нам вскоре после вашего отъезда. Он и сказал, кто этот погибший.

— Шутишь? И кто же он?

— Мой отец. Эдвард Мерси.

— Разве твой отец не умер?

— Да, мне всегда об этом говорили Райан и бабушка, но они лгали. Райан видел его несколько раз за последнее время, а бабушка всегда знала о том, что он жив. Брат сказал, что не хотел идентифицировать труп в моем присутствии.

— Не могу сказать, что это хорошая новость, — произнес Дэн.

— Мне она тоже не нравится, — сказала я. — Зато Фарнсуорту, уверена, наоборот.

— Постарайтесь составить себе алиби на вторник, желательно со свидетелями. Кстати, кто этот тип, который разыскивал умершего?

— Его любовник, Винсент Де Лука.

— Господи помилуй! Твой отец был геем?

— Очевидно.

— Я попробую проверить данные на этого самого Де Лука. Как, говоришь, его зовут — Винсент? Он все еще у вас?

— Да. Нас тут всех замела метель, Дэн. На земле слой снега толщиной с фут. Мы никак не можем избавиться от этого типа.

— Понятно. В городе примерно та же картина, и, говорят, будет еще хуже. У нас уже все магазины закрылись. Даже чашки кофе нигде не купишь. По ящику говорят, что это будет стихия века.

— Очень мило. Придется нам сидеть с непрошеным гостем неизвестно сколько времени. А если Винсент — убийца, всем нам, возможно, угрожает опасность. — Но я, честно говоря, боялась другого: общение с Винсентом превратит членов нашего семейства в абсолютно чужих друг другу людей.

— Знаешь что? — сказал Дэн. — Ведите себя с этим парнем поосторожнее.

— Когда полицейские смогут сюда приехать?

— Они появятся у вас с ордерами, как только будут в состоянии подъехать к вашему дому. Как там Эми? С ней все нормально?

— У нее все отлично.

— Позови ее к телефону. Я хочу с ней поговорить.

Я положила трубку рядом с аппаратом, торопливо поднялась по лестнице на второй этаж и, пройдя по коридору, толкнула дверь в комнату дочери.

Эми полулежала на кровати, подогнув под себя ноги, и, укрывшись стеганым одеялом, что-то читала. Застать Эми в таком спокойном, расслабленном состоянии было почти немыслимо — особенно с очками на носу, которые она ненавидела и обычно не надевала. Поэтому, увидев дочь, я замерла на месте и почувствовала, как у меня от нежности к ней запершило в горле — такой красивой в тот момент она мне показалась.

Потом мой взгляд упал на исписанный сверху донизу мелким почерком лист гербовой бумаги, который она держала в руках и прилежно изучала.