Без жалости - Лоис Гилберт (2004)

Я подползла к краю скалы и свесила голову: Винсент, отчаянно молотя по воздуху руками и ногами и оглашая окрестности пронзительным криком, падал вниз, временами ударяясь то боком, то головой о ледяные глыбы. После глухого удара вопли Винсента стихли и наступила мертвая тишина.

Я увидела Ноа, который полз ко мне по гребню скалы.

Когда он приблизился и схватил меня за руку, у меня из глаз потекли слезы и я дрожащим голосом пролепетала:

— Винсент меня ранил…

— Да, щека у тебя кровоточит, — серьезно сказал Ноа и склонился надо мной, чтобы получше рассмотреть рану.

Через минуту он с облегчением перевел дух и произнес:

— Ничего страшного. Входного отверстия не видно, стало быть, пуля прошла вскользь и только обожгла кожу.

Я кончиками пальцев ощупала рану, поняла, что Ноа прав, и тоже с облегчением вздохнула. Пуля и впрямь прошла по касательной.

— Как ты меня нашел? — спросила я.

— Я проснулся среди ночи от неприятного предчувствия и решил, что с тобой что-то случилось. Пошел проверить, все ли у вас в доме спокойно. У входа я заметил свежие следы, которые тянулись через поля в сторону леса, и пошел по следу.

— А где же твое ружье? — поинтересовалась я.

— Да не было у меня никакого ружья, — сказал он и развел руками.

— Винсент мог тебя убить! — воскликнула я.

— Но не убил же.

Ноа перегнулся через край пропасти и взглянул на черный силуэт Винсента, лежавшего на льду.

— Как ты думаешь, он умер?

При мысли о том, что противник валяется на дне пропасти, я ощутила животную радость, которая больше пристала дикарю, чем цивилизованному человеку.

— Даже если он и не умер, то скоро умрет. — Я знала, что, как только температура тела Винсента опустится ниже восьмидесяти трех градусов по Фаренгейту, спасти его будет уже невозможно.

Ноа покачал головой.

— Здесь слишком крутой спуск. Один я, пожалуй, оттуда его не вытащу. Надо звать людей с носилками и веревками…

— Оставь его. Пусть лежит.

Ноа отлично понимал, что значат эти слова. Пожав плечами, он снова переключил внимание на мою особу.

— Тебе необходимо отогреться, — сказал он. — Ты ходить-то можешь?

— Могу.

Не без труда я поднялась на ноги, отошла от края скалы и стала осторожно спускаться по узкой боковой тропинке, которая вела к выбоине под водопадом.

— Бретт, куда это ты, скажи на милость, направилась? — с удивлением спросил Ноа.

— Оставайся здесь. Я скоро приду.

У меня уже выработался иммунитет к опасности, я ничего не боялась и твердо ставила ногу в сапоге с рифленой подошвой на засыпанную снегом узенькую обледеневшую дорожку.

У меня не было больше сомнений насчет завещания. Теперь, когда Винсент лежал на дне пропасти, прятать бумагу уже не имело смысла. Пора было передать бабушке и Райану документ, который они так стремились заполучить.

Я разбросала куски льда и обломки гранита, которые скрывали непромокаемую сумочку с завещанием, сунула ее в карман и отправилась в обратный путь к вершине.

Примерно через час я уже находилась дома и лежала в гостиной на диване. Меня до подбородка укутали одеялами, а бабушка подложила мне под ноги грелку с горячей водой. Райан принес мне таблетку аспирина и горячий чай. Я с благодарностью приняла из рук брата кружку с горячей жидкостью и мельком взглянула на Ноа, который сидел у камина на стуле с высокой прямой спинкой. Эми сидела на полу рядом с диваном и прижималась щекой к моей ноге.

Критическая ситуация на время всех нас сблизила, и было приятно видеть суетившихся бабушку и Райана. Но самую большую радость мне доставила Эми, чьи теплые прикосновения напоминали о том времени, когда мы с дочерью были по-настоящему близки.

Теперь, когда непосредственная угроза миновала, я почувствовала сильнейшее утомление и мне стоило немалого труда отвечать на вопросы родственников.