Хищная книга - Мариус Брилл (2006)

— По-моему, именно поэтому в «Макдоналдсах» так много зеркал. Заманить, а потом побыстрее спровадить.

Фердинанд кивнул:

— А чтобы мало не показалось, еще и яркое освещение. — Он нечаянно допустил нестыковочку в легенде своего «персонажа».

Миранда только рассмеялась:

— Так ты бывал там, обманщик. «Что такое „Счастливый обед“?» — передразнила она насмешливо… увы, у нас нет специального шрифта для иронии, поэтому ограничимся кавычками.

Фердинанд тоже засмеялся, немного нервно, что мог так проколоться. Впрочем, это хорошо, что они посмеялись. Толика комизма его «персонажу» не повредит. Несколько ошибок и ляпов. Но лучше, если они с этих пор будут запланированными.

— Я думала, мы больше никем не притворяемся, — сказала она. Фердинанд замотал головой и стал тыкать вилкой в тарелку. Он подумал, что должен был проголодаться, но, видимо, волнение из-за усилий изображать «персонаж» отбило аппетит. Утрата аппетита — классический признак влюбленности, и он сполна этим воспользуется. Пришло время — если такое вообще возможно — для искренности или хотя бы для чертовски хорошей ее имитации.

— Знаешь. Когда я впервые увидел тебя. В магазине. Ты вращала над головой одну из этих своих штук и выглядела такой… — он умолк.

Из продолжений Миранде приходило в голову только «чувырлой» или «идиоткой», поэтому вариант Фердинанда стал для нее сюрпризом.

— Красивой. — Миранда начала краснеть. — Даже не знаю, как тебе сказать. Я сразу. Сразу понял, что должен увидеть тебя еще раз. Будто смотришь в тоннель и видишь вдали свет, к которому тянулся. Словно я вдруг увидел свое будущее и понял, что так и должно быть. Боже, это звучит так самоуверенно.

Миранда отрицательно покачала головой.

— Если бы за час до того мне кто-нибудь сказал, что я могу испытывать такие чувства, я бы принял его за сумасшедшего. Я никогда не верил в любовь с первого взгляда и тому подобное.

— Любовь, — сглотнула Миранда, поглощая все, что говорил Фердинанд, вместо ужина.

— Но когда я увидел тебя. Меня ударило. Как грузовиком сшибло. Я не знаю, что сказать. Я просто. Очень хочу быть с тобой. — Он пару раз взглянул на нее, а потом быстро отвернулся к окну и стал смотреть на ее отражение.

Он высказал все то, для чего она не могла найти слов. Она накрыла его руку своей ладонью, и он повернулся к ней.

* * *

В тех книгах, которые старше меня, то, что делал Фердинанд, традиционно называлось «любовная близость». Всякий раз, когда мужчина раскрывал душу — искренне или притворно — женщине и говорил с ней о любви, между ними возникала «любовная близость». Естественно, скоро это выражение стало ироническим названием для благополучной реализации этих чувств и, становясь все популярней, в конце концов превратилось в вежливое обозначение секса. И все же мы до сих пор ощущаем неточность такой подмены. Спросите любого старше двадцати, и он согласится, что существует огромная разница между сексом и любовной близостью. Но Фердинанд в самом деле вступал с ней в любовную близость. В отличие от Миранды, он знал, что влюбленность не возникает сама собою, как стихийное чувство, и что посвященные выбирают, испытывать его или нет.