Хищная книга - Мариус Брилл (2006)

Вы когда-нибудь кричали в церкви? По-настоящему громко, со страстью? Нет. Нет, конечно, нет. Это предоставляется делать буйным проповедникам и брошенным у самого алтаря невестам. Как вы знаете, акустика помещения рассчитана так, чтобы легкий шепот разносился повсюду, и невозможно было определить, где источник звука, чтобы слушатели затрепетали. Поэтому громкий крик Миранды оглушил ее самое, вернувшись к ней несколько раз и с удвоенной силой. Она умолкла, пережидая звон в ушах.

Фердинанд появился из своей части исповедальни, одетый в черный костюм, обтягивающий его мощный торс, — вылитый мужчина «Баунти». Он посмотрел, как она остолбенела от громовых раскатов собственных слов, и протянул к ней ладони в знак раскаяния.

— Нет-нет. Ты не понимаешь. Мы должны были вступить в такие взаимоотношения, потому что, ну, потому что об этом и говорится в книге.

Миранда вдруг посмотрела на мою обложку, снова прочитала название, задумалась и сказала:

— Нет, не понимаю.

— Ты ее фактически и не читала, да?

— Конечно, я ее читала, — отрезала она, но потом, чуть склонив голову набок, добавила: — Большую часть. Кое-что. Самое важное. Я прочитала о… Ладно, нет, я ее не читала.

* * *

Мир вокруг меня покачнулся. Что? Она фактически меня не читала? Она едва ли знала, о чем я вообще? Но вот же все написано. Черным по белому. С начала до конца. Она валяла дурака. Я хочу сказать, иногда я это подозревал, особенно, когда она держала меня вверх ногами или листала страницы назад. Но тогда я думал, может быть, ей так нравится — чуть-чуть оригинальности, нешаблонности. Я никогда не агитировал за традиционное чтение, устроившись на диване, с полностью раскрытыми страницами и тому подобное. Пусть все идет так, как идет, говорю я. Но теперь она признала, что мы, в сущности, никогда не занимались с ней текстом. Всякий раз, когда Миранда меня открывала, казалось бы меня читая, она, как я понял, лишь скользила по мне пустым взглядом, просто играла со мной, с моими словами. Когда я думал, что вдохновляю ее, радую, даю ей то, чего она ждет, мысли ее блуждали где-то далеко. Все наши отношения были построены на притворстве. Она никогда меня по-настоящему не читала.

* * *

— И в этом тогда весь трагикомизм ситуации. Наш агент, которого ты называешь Троцким, утверждал, что ты ее читала, что ты опасна как распространитель и пропагандист, что ты заразишь этой теорией целый слой общества. И мне было приказано скомпрометировать тебя как носителя идей, или же, если не получится, то… — Фердинанд умолк, глаза его молили.

— Убить меня.

Фердинанд пробормотал:

— Там это называется «нейтрализовать».

— Убить меня, — с нажимом повторила Миранда.

Теперь Фердинанд уже по-настоящему умолял:

— Это моя работа, правильно? То, чем я занимаюсь. Работа грязная, но кто-то должен ее делать. Но я не знал, что я почувствую, не знал, какой ты будешь, я просто не знал. Я никогда… Бывают чувства, которые… — Фердинанд в отчаянии ударил кулаком по скамье.

— Ты ублюдок! Ты полная и окончательная скотина! — налетела на него Миранда, колотя его куда попало. Он не защищался, хотя удары сыпались градом. Убийца или сбитый с толку дурак, ей уже было все равно, она так разозлилась, что кричала, наседая на него: — Все это было паскудное притворство, ты никогда ничего не чувствовал, ты так говорил, потому что тебе приказали. Ты трахнул меня, и ты сам траханный лжец и ублюдок, ублюдок, ублюдок! — У Миранды кончились эпитеты, и она просто повторяла одно и то же, пока в изнеможении не опустилась на пол. Фердинанд сел рядом с ней и открыл рот, чтобы что-то сказать.

— Ублюдок, — перебила она его. Это она повторяла всякий раз, стоило ему хотя бы заикнуться.

Но где-то внутри Миранда все равно хотела, чтобы это было правдой, чтобы любовь победила, хотела поверить в чувства, которые он испытывает к ней, несмотря на свое «задание». Она села на скамью и закрыла глаза.