Хищная книга - Мариус Брилл (2006)

Ибо в тот самый момент, когда Перегноуз опрометчиво вытащил в баре свои пистолеты, Мевис Бекон в доме на соседней улице очнулась от обморока, лежа в неестественной позе у нижних ступенек лестницы. Убедившись, что последние ее воспоминания связаны с подъемом по этой лестнице, а любое движение вызывает острую боль в пояснице, она радостно потянулась к своему медальону с кнопкой тревоги и нажала на нее со всем энтузиазмом человека, годами мечтавшего это сделать, просто чтобы узнать, что будет. Ярко-желтый медальон с соблазнительно большой красной кнопкой обычно не висел у нее на шее, но как раз в этот день Мевис посетил юный Фрэнсис, который и подарил его ей много лет назад, и Мевис всегда старалась подчеркнуть, что носит эту уродливую пластмассовую вещицу, а вовсе не вешает ее на долгие недели в вентиляционный шкаф.

После этого Мевис разлеглась на ковре и стала думать, не разрядились ли батарейки, и сколько ей имеет смысл лежать, прежде чем попытаться вызвать помощь традиционным способом — как-нибудь добравшись до телефона в холле, и что Фрэнсис теперь обязан купить ей один из этих изящных подъемников, которые рекламировали в «Радио таймс». Она сохраняла бодрость духа и хорошее настроение, размышляя о том, что теперь у нее будет клюка, чтобы гонять всяких молокососов, и о череде бравых молоденьких врачей, которые станут осматривать части ее тела, скрытые от мира с того вечера, когда Альберт — упокой, Господи, его душу, — подойдя к кровати, поднял одеяло и воскликнул: «Боже, я больше не могу притворяться», после чего ретировался на диван, где и спал каждую ночь в течение следующих двадцати лет, пока его не сбил милосердный автобус, избавив от мучений его и, соответственно, Мевис.

Мевис не могла предвидеть, что благодаря произошедшему с ней — помимо приятной перспективы бесконечных чаепитий и сочувственных излияний со стороны живущих на верхнем этаже супругов, которые с трудом скрывали свое горячее желание, чтобы она переместилась в богадельню, если не еще куда-нибудь повыше, дав им возможность выкупить ее квартиру, — помимо этого она также спасет человеческую жизнь, а то и предотвратит массовое кровопролитие.

Не подозревала и бригада «скорой», выехавшей из госпиталя Чаринг-Кросс, что ей предстоит спасти жизнь не одного человека, а очень многих людей. Свернув на Голдхоук-роуд и обнаружив, как обычно, неуправляемую мешанину раздраженно газующих автомобилей, они не могли знать, что происходит и какой эффект произведет включенная сирена «скорой».

Миранда тоже не имела ни малейшего представления — пока на нее по улице мчалась «скорая» с включенными фарами, проблесковыми маячками и ревущей сиреной, — как это может быть связано с ней и ее будущим. С привычным для горожанина равнодушием к чужим трагедиям Миранда едва ли ее заметила. Она шла в «Бродягу буша», комкая в кулаке оставленную Мерсией на двери записку: «Ранда дорогая мне очень жаль насчет сегодняшнего. Наверно ПМС. Для тебя сюрприз. Приходи в ББ. Целую Мерсия». Предменструальный синдром? Миранда считала, что это слабое оправдание. Этот довод хорош против мужчин, когда хочешь остаться женщиной и победить в споре. На Мерсию как-то не похоже. Миранда остановилась у перехода через дорогу, а мимо промчалась «скорая», едва объехав старичка, смело противостоящего транспортному потоку, хотя он не был вооружен ничем, кроме каркаса Циммера, на который и опирался. Сирена заглушила его пение:

— Дадут мне в руки авто-мат,

Пойду открою банко-мат.

Если бы все складывалось нормально, в этот момент Питер Перегноуз заметил бы приближение Миранды и затерялся бы в толпе посетителей, чтобы понаблюдать за ней. Убедившись, что она намерена на какое-то время обосноваться в баре, он позвонил бы Ультре. Вместо этого он сейчас смотрел в открывающуюся через каждый направленный на него ствол черную бездну и потел интенсивней, чем в ту неделю в лагере для сбрасывания веса.