Король замка - Виктория Холт (1994)

— И теперь вы пытаетесь повлиять на меня! Я не хочу слушать. Когда Жан-Пьер отправится в Мермоз, я поеду с ним.

— Он уезжает после сбора урожая.

— Я тоже, — решительно произнесла она.

Когда она в таком состоянии, бессмысленно спорить с ней.

В тревоге я спрашивала себя, что все это значит. Придумала ли она, что Жан-Пьер любит ее, или он сам сказал ей об этом? И в то же самое время просил моей руки?

Я вспомнила подвал и горящие ненавистью глаза Жан-Пьера. Похоже, эта ненависть заполнила всю его жизнь. Считая, что граф неравнодушен ко мне, он хотел на мне жениться; Женевьева была дочерью графа… Неужели он пытался соблазнить ее?

Это происходило накануне сбора винограда. Стояла ясная, солнечная погода. Зрелые ягоды так и просились в корзину.

Но я не думала о празднике. Мои мысли занимал Жан-Пьер, желавший отомстить графу. Наблюдая за Женевьевой, я гадала о том, какие безумства она может совершить в таком настроении.

Вместе с тем я никак не могла отделаться от зловещего чувства, что за мной, в свою очередь, тоже следят.

Я стремилась к tete-a-tete[11] с графом, но он не замечал меня, а может, мне так казалось из-за сумятицы в мыслях и чувствах. Клод несколько раз с многозначительным видом говорила, что моя работа близится к завершению. Как она хотела избавиться от меня! Встретив несколько раз Филиппа, я заметила, что его недавнее расположение сменилось отчуждением.

После случая с Женевьевой я все время думала о том, что мне следует предпринять, и неожиданно поняла, что помочь мне может только бабушка Жан-Пьера.

День клонился к вечеру. Я знала, что застану ее одну: все — даже Ив и Марго — были заняты на виноградниках, готовились к завтрашнему дню.

Госпожа Бастид встретила меня как всегда приветливо, и я сразу же приступила к делу.

— Жан-Пьер просил моей руки.

— А вы его не любите.

Я решительно кивнула.

— Он тоже не любит меня, но зато ненавидит графа.

Госпожа Бастид так сжала руки, что на них выступили вены.

— Но главное — Женевьева! — продолжала я. — Он заставил ее поверить…

— О нет!

— Она впечатлительна и ранима. Я боюсь за нее. Она в истерике из-за его предстоящего отъезда. Мы должны что-то предпринять. Я боюсь, как бы не случилось что-нибудь ужасное. Эта ненависть делает Жан-Пьера бесчеловечным.

— Она в нем с рождения. Поймите, каждый день он смотрит на замок и думает: почему он, а вместе с ним и власть принадлежат графу? Почему не…

— Но это нелепо! Откуда такие мысли? Замок виден всей округе, но больше никто не считает, что Шато-Гайар должен принадлежать ему!

— Тут все иначе. В жилах Бастидов течет графская кровь. У нас на юге слово bastide значит сельский дом… Но возможно, наше имя происходит от слова bâtard[12]. Откуда только берутся имена!

— В округе полно людей, в чьих жилах, судя по их словам, течет графская кровь.

— Да, но у Бастидов другая история. Мы были близки де ла Талям, входили в их семью. Прошло не так много лет, и об этом еще помнят. Отец моего мужа был сыном графа де ла Таля, Жан-Пьер знает об этом. Когда он смотрит на замок или видит графа, то думает: «А ведь это я мог объезжать свои земли. Мне могли принадлежать виноградники и замок».

— Думать так — безумие.

— Мой внук всегда слыл гордецом. Не уставал слушать семейные предания об истории замка. Он знает, что в этом доме пряталась графиня, что здесь родился и жил некоторое время ее сын, вернувшийся потом в замок к своей бабушке. Укрывшая их госпожа Бастид сама имела сына. Он был на год старше маленького графа, и у мальчиков был один отец.

— Понимаю, это крепкие узы, но ими не объяснить такую многолетнюю зависть и ненависть.

Госпожа Бастид покачала головой, и я взорвалась:

— Вы должны образумить его! Если он будет действовать в том же духе, случится трагедия, я это чувствую. В лесу, когда стреляли в графа…

— Это был не Жан-Пьер.