Не говори «прощай»! - Кэтрин О'Нил (2002)

Исполняя свою роль почетной гостьи, Китти тоже выглядела несколько отрешенно. Отвечая на вопросы гостей, которые, в сущности, сводились к одному: каково это — быть женщиной-авиатором, она ждала той минуты, когда сможет остаться наедине с подругой. Бедняжка, должно быть, так страдает, пряча свое разбитое сердце от посторонних глаз, не имея рядом никого, кому можно открыться…

Но утомительной и однообразной светской болтовне, казалось, не будет конца.

— Разумеется, мы с женой послали приглашение и его величеству махаране Удайпура, — с важным видом объявил Мортимер. — Правда, до этого он ни разу не почтил нас своим присутствием, но сегодня, надеюсь, все изменится, ведь его величество очень увлечен авиацией.

— Я слышал, миледи, что вы намереваетесь принять участие в перелете через Ла-Манш, — заметил один из гостей. — Неужели такой перелет возможен? Профессор Хоффман из Оксфорда считает эту затею абсурдной!

В конце концов какая-то молоденькая дама спросила Авели об итальянском дворе, внеся в беседу приятное разнообразие, другие дамы подхватили эту прелестную тему, и пока Авели с непринужденностью истинно итальянского аристократа отвечал на их вопросы, отвлекая на себя внимание, Китти отвела в сторону Викторию:

— Где мы с тобой можем поговорить с глазу на глаз?

— Поднимемся ко мне наверх, — после секундного замешательства прошептала молодая женщина.

Приведя подругу к себе в спальню, Виктория плотно закрыла дверь. Китти огляделась — легкий, элегантный интерьер этой небольшой, со вкусом оформленной в мягких пастельных тонах комнаты заметно отличался от невыразительной, по-мужски тяжеловесной обстановки остальных помещений. Мортимер, несомненно, был здесь нечастым гостем.

Подруги обнялись.

— Родная моя, — сказала Китти, — я так хотела увидеть тебя тогда, в Бомбее, но мне сказали, что ты уже уехала.

— На этом настоял управляющий, — ответила Виктория. Теперь, когда не надо было притворяться, она выглядела совершенно потерянной и опустошенной. — Он испугался скандала, а мне было уже все равно. Представь, мне не дали даже остаться на похороны, попрощаться с Рэмси!

— В тот день вы опять поссорились? — предположила девушка, решив, что подруге станет хоть немного легче, если она выговорится.

Виктория вздохнула, ее губы задрожали.

— Ты помнишь, он сказал, что у него для меня сюрприз? — спросила она. — Я ждала его у себя в номере, гадая, на какую очередную глупость он решился, но я даже не могла предположить, что он выкинет такое…

— Что именно?

— Он показал мне два билета на пароход, уходивший в тот же вечер. Он купил их для нас, решив избавить меня таким образом от мучительных сомнений и колебаний. Я была потрясена — он хотел, чтобы я уехала с ним, даже не увидевшись на прощанье со своими малышами! Естественно, мы опять поссорились, и ссора была ужасной. Разъяренный моим отказом, он выскочил из номера, и в это мгновение, оставшись одна в комнате, где провела самые счастливые часы в своей жизни, я вдруг поняла, что настал миг, которого я всегда так страшилась: я теряю его… Я бросилась за ним вслед, умоляла вернуться, но он не желал меня слушать, я хотела его задержать, стала с ним бороться и… он упал…

Она замолчала, и в щемящей тишине Китти услышала стук собственного сердца.

— Я и теперь не понимаю, как это могло случиться, — продолжала после тяжелой паузы Виктория. — Когда Рэмси опрокинулся и стал падать вниз — медленно, но неотвратимо, — мне показалось, что земной шар прекратил свое вращение, настал конец времен… Следующее, что я помню, — я мчусь вниз по бесконечной лестнице, пролет за пролетом, этаж за этажом, и как безумная твержу молитвы. Это я во всем виновата, Китти, я его убила…

— Нет, нет, не говори так! Я ведь все видела, ты ни при чем, произошел нелепый несчастный случай, — пыталась утешить ее Китти.

По щеке ее подруги скользнула слезинка.