Пока смерть нас не разлучит - Кейт Уайт (2006)

— Значит, палец на курке успевает вспотеть, прежде чем ты выстрелишь. Вспомни-ка прошлое лето. Как ты боялась нырнуть в новые отношения с головой — все стояла на берегу да пробовала ножкой, холодна ли вода…

Я энергично затрясла головой.

— Ах, Джек, ради Бога, не начинай. Мы этот вопрос с тобой уже обсуждали со всех сторон. Да, прошлым летом я не торопилась головой в омут, но к тому времени я еще по-настоящему не отошла после развода и боялась опрометчивых решений. Я не умею враз забыть неудачу, перевернуть страницу и начать жизнь сначала. И это лишь разумная осторожность, банальный здравый смысл. Любой мозгочист согласится, что я совершенно права.

Слово «мозгочист» я употребила сознательно — именно потому, что Джек его терпеть не мог. «Так называют психиатров только идиоты», — не уставал повторять он.

— Будь это единичный случай «здравого смысла», любой психиатр согласился бы, что ты права, — спокойно, хотя не без раздражения в голосе возразил Джек. — Однако нерешительность — твое фирменное психологическое блюдо. Шаблонное поведение.

Теперь я окончательно взбесилась.

— Ах, даже фирменное блюдо? И шаблон? Позволь тебе напомнить, что замужем я была. Хватило решительности. В отличие от некоторых, которые ни разу в жизни на этот шаг не осмелились!

Джек открыл рот, чтобы защититься, но осекся и промолчал.

Ба, его докторское величество полезло за словом в карман и ничего там не нашарило — какое эпохальное событие!

— Ну, не робей — выкладывай, что хотел сказать! — не унималась я.

— Ничего я не хотел сказать.

— Хотел-хотел. Пройтись по моему браку намеревался? Дескать, я заранее понимала, что не за того выхожу замуж, и в глубине души знала, что это ненадолго?

— Видишь, я могу отдыхать. Ты сама правильно поставила диагноз.

Я даже с дивана вскочила.

— Ну ты и хам!

— Извини, если я огорчил, — сказал Джек, сбавляя тон. — Да сядь же ты! Я не хотел тебя обижать. Ты мне действительно дорога. И я знаю, с твоим печальным жизненным опытом непросто принимать важные решения с кондачка. Но мне тяжело, когда ты замыкаешься, и мне остается только бегать вокруг забора и искать щелочку — подглядеть, что там внутри творится.

Я вдруг стала ниже травы, тише воды.

— Что ты имеешь в виду, говоря «с твоим печальным жизненным опытом»? — почти шепотом спросила я.

Мне разом стало жутко.

«Господи, — сказала я про себя, — сделай так, чтобы он имел в виду не то, что он имел в виду».

— Не прикидывайся, ты все отлично понимаешь, — сказал Джек. — Я имею в виду твоего отца. Что он вечно работал, что у него вечно не было времени для тебя. И что он умер, когда ты была еще совсем девочкой.

На глаза навернулись слезы. Не будь я в такой ярости, я бы тут же разрыдалась.

Сжимая кулаки, я крикнула:

— Не смей этим аргументировать! И заруби себе на носу — я не твоя пациентка! Выходит, пока мы были вместе, ты только и развлекался анализом моей психики?

— Что за глупость! — Джек тоже поднялся с дивана. — Разумеется, нет. Бейли, да успокойся же ты!

Он сделал шаг по направлению ко мне, раскрыв руки для объятия.

Я шарахнулась от него как от зачумленного.

— Все, разговор закончен.

— Ну и ладно. Давай махнем в кафе — выпьем по чашечке эспрессо…

— Мне надо побыть одной, — отрезала я, удивляясь собственной решительности. — Лучше пока уйди, Джек.

Он хотел было протестовать, но не стал: с ошарашенным видом повернулся и молчком зашагал в прихожую. Схватил пальто и шарф — и был таков.

Ну и отлично, подумала я… и тут же ощутила желание бежать за ним сломя голову.

Следующие два часа я бессмысленно слонялась по квартире.

Набрала горячую ванну, вылила в нее целую ладошку геля с лавандой, чтоб было побольше ароматной пены, и залегла надолго — устроила себе марафонский откисон.